Ибрагимов
Алев Шакирович
Алев Шакирович Ибрагимов (15.12.1925 — 28.07.1999) — переводчик и поэт, чьи работы познакомили советских и российских читателей с авторами из множества стран.
Переводил с английского, немецкого, французского, тамильского, древнетамильского, санскрита, вероятно с бенгальского, турецкого, хакасского, азербайджанского, казахского, башкирского, марийского, татарского, узбекского и латвийского. На каких из них специализировался можно получить представление в разделе "Переводчик".
Разрабатывал редкий и необычный жанр стихотворной миниатюры. Его короткие, чаще всего в несколько строк, стихи сочетают емкость, многоплановость смысла со свободой формы, как бы воскрешая в остро современном преломлении традиции древней восточной поэзии.
Прочесть их можно в опубликованной в открытом доступе книге "Вишни":
Алев Шакирович
Алев Шакирович Ибрагимов (15.12.1925 — 28.07.1999) — переводчик и поэт, чьи работы познакомили советских и российских читателей с авторами из множества стран.
Переводил с английского, немецкого, французского, тамильского, древнетамильского, санскрита, вероятно с бенгальского, турецкого, хакасского, азербайджанского, казахского, башкирского, марийского, татарского, узбекского и латвийского. На каких из них специализировался можно получить представление в разделе "Переводчик".
Разрабатывал редкий и необычный жанр стихотворной миниатюры. Его короткие, чаще всего в несколько строк, стихи сочетают емкость, многоплановость смысла со свободой формы, как бы воскрешая в остро современном преломлении традиции древней восточной поэзии.
Прочесть их можно в опубликованной в открытом доступе книге "Вишни":
Об Алеве Шакировиче
Обрывки воспоминаний, упоминания в документах, цитаты
Участник войны; окончил Московский педагогический институт имени Потемкина. Печатается с 1955 года как переводчик прозы и поэзии; по специализации – индолог, перевел и дважды издал памятник древнетамилъской поэзии “Тирукурал” (1974, 1980), две антологии древнетамилъской поэзии (“Жасминовая ветвь”, 1982 и “В краю белых лотосов”, 1986), собственную антологию турецкой поэзии (“Хлеб и звезды”, 1990). В 1989 году издал книгу собственных стихотворений – “Вишни”.
Переводчики нескольких поколений помнят Ибрагимова как доброжелательного редактора, “тянувшего” в восточной редакции издательства “Художественная литература” чуть ли не все поэтические книги. Несмотря на “восточный” уклон в образовании, много переводил европейскую поэзию."
Источник
Переводчики нескольких поколений помнят Ибрагимова как доброжелательного редактора, “тянувшего” в восточной редакции издательства “Художественная литература” чуть ли не все поэтические книги. Несмотря на “восточный” уклон в образовании, много переводил европейскую поэзию."
Источник
Евгений Владимирович Витковский
Писатель-фантаст, литературовед, поэт, переводчик
(создатель сайта "Век перевода")
"Был знатоком тамильского языка, переводчиком на русский язык как произведений раннесредневековой тамильской классики, так и сочинений современных писателей Тамилнаду.
Источник
Источник
Институт классического Востока и античности
НИУ ВШЭ
Алев Шакирович Ибрагимов
С 7 февраля 1943 г., окончив школу, добровольно вступил в ряды Советской Армии. Участвовал в военных операциях по освобождению Крыма, Западной Украины и Прибалтики. Есть благодарности за отличные боевые действия при прорыве глубоко эшелонированной обороны противника в озерных дефиле на южном побережье Сиваша (апрель 1944 г.); за отличные боевые действия при овладении г. Шауляй (27 июля 1944 г.); за отличные боевые действия при овладении г. Паневежис. (22 июля 1944 г.); за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной долговременной обороны немцев, состоящей из трех полос железобетонных сооружений и взятие штурмом крепости и важнейшей военно морской базы на Черном море - г. Севастополь (10 мая 1944 г.). Награжден орденом «Красной звезды», медалью «За боевые заслуги», медалью «За победу над Германией в ВОВ в 1941—1945 гг.» и орденом «Отечественной войны II степени».
После окончания войны Алев Шакирович окончил Московский Педагогический институт им. Потемкина, отделение английского языка. Работал в 1955−56 гг. преподавателем английского языка в средней школе рабочей молодежи 19 Сев. железной дороги.
Какое-то время он преподает в школе рабочей молодежи и параллельно занимается переводами. Позже он оставляет преподавательскую работу и становится переводчиком художественной литературы.
С 9 июня 1963 г. и до 1991 г. Ибрагимов А.Ш. работает в издательстве «Художественная литература» старшим редактором редакции литератур Зарубежного Востока и стран Африки. Он был высококвалифицированным редактором. Владел тамильским, турецким, английским языками, знал также немецкий и французский. Имел хорошую подготовку в обл. восточных литератур. Подготовил собрание сочинений Рабиндраната Тагора. Он выступал также в качестве переводчика художественной литературы: прозы, поэзии. В 1965 г. А.Ш. вступил в Литературный фонд Союза Писателей СССР, а с 17.04.75 он являлся членом Союза Писателей СССР.
Источник
После окончания войны Алев Шакирович окончил Московский Педагогический институт им. Потемкина, отделение английского языка. Работал в 1955−56 гг. преподавателем английского языка в средней школе рабочей молодежи 19 Сев. железной дороги.
Какое-то время он преподает в школе рабочей молодежи и параллельно занимается переводами. Позже он оставляет преподавательскую работу и становится переводчиком художественной литературы.
С 9 июня 1963 г. и до 1991 г. Ибрагимов А.Ш. работает в издательстве «Художественная литература» старшим редактором редакции литератур Зарубежного Востока и стран Африки. Он был высококвалифицированным редактором. Владел тамильским, турецким, английским языками, знал также немецкий и французский. Имел хорошую подготовку в обл. восточных литератур. Подготовил собрание сочинений Рабиндраната Тагора. Он выступал также в качестве переводчика художественной литературы: прозы, поэзии. В 1965 г. А.Ш. вступил в Литературный фонд Союза Писателей СССР, а с 17.04.75 он являлся членом Союза Писателей СССР.
Источник
Дорога памяти
Сайт
Алев Шакирович Ибрагимов
Характер
Жизнерадостный, бойцовский. В печали и грусти не ходил. На невзгоды отвечал трудом и делами. Всегда старался помочь другим. Упорный. Если считал, что в чём-то прав, стоял намертво на своём. Был открыт ко всему новому. Учился и в самые последние дни.
Жизнерадостный, бойцовский. В печали и грусти не ходил. На невзгоды отвечал трудом и делами. Всегда старался помочь другим. Упорный. Если считал, что в чём-то прав, стоял намертво на своём. Был открыт ко всему новому. Учился и в самые последние дни.
Из воспоминаний родственников
Поздравление Алева Шакировича от коллег по издательству "Художественная литература". Так как переписку почти не хранил, можно с некоторой удачей предположить, что письмо имело для него особое значение (было искренним).
Детство
Родился в Москве, даже роддом как-то называл. Вроде бы домработница была, чтоб его растить. Жили на улице Каланчевской 19a, кв. 23, рядом с тремя вокзалами.
Родился в Москве, даже роддом как-то называл. Вроде бы домработница была, чтоб его растить. Жили на улице Каланчевской 19a, кв. 23, рядом с тремя вокзалами.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов. На реке
Был эвакуирован в Баку, вместе с матерью - Бибиджан Наримановной.
Из воспоминаний родственников
Участие в Великой Отечественной
Звание - ефрейтор. Радист. Наименование воинской части: 267 сд 1 гв. ск 51 А 1 ПрибФ в составе 341 отд. роты связи. Демобилизован 05.05.1945.
20.05.1944 - Медаль «За боевые заслуги»
20.09.1944 - Орден Красной Звезды
09.05.1945 - Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
1987 - Орден Отечественной войны II степени
Источник
Примечание: данные о дате призыва неясны - в одном месте упоминается 11.01.1944, в другом - 07.02.1943
Звание - ефрейтор. Радист. Наименование воинской части: 267 сд 1 гв. ск 51 А 1 ПрибФ в составе 341 отд. роты связи. Демобилизован 05.05.1945.
20.05.1944 - Медаль «За боевые заслуги»
20.09.1944 - Орден Красной Звезды
09.05.1945 - Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
1987 - Орден Отечественной войны II степени
Источник
Примечание: данные о дате призыва неясны - в одном месте упоминается 11.01.1944, в другом - 07.02.1943
Память народа
Сайт
Боевой путь Алева Шакировича по данным сайта "Память народа"
Воспоминания о войне
Почти не говорил про неё. Была, осталась в прошлом. Неприятном. Жил настоящим, работал, создавал, творил, двигался дальше.
Остались только обрывки воспоминаний о сказанном им когда-то. Смутные, могут содержать неточность.
1.
Однажды рассказал за что получил награду. Горд был не фактом подвига, а интересной технической придумкой. Вроде бы получил его за то, что соорудил какую-то хитрую антенну, позволившую связаться и выйти части, попавшей в окружение (информация не точная).
2.
Обмолвился про Сиваш («Гнилое море»). Брели в вонючей грязи по горло, навьюченные оборудованием, пока сверху поливали пулями самолеты.
3.
В небе - вражьи самолеты. Опытный солдат, А.Ш. нырнул в окоп. Самолеты - уже над головой. Вдруг - какая-то раскаленная масса стекает за шиворот. Первая мысль - "Конец! Немцы применили новое химическое оружие - неизвестную горючую жидкость!". Оборачивается - над ним необстрелянный боец. От страха забыл обо всем, руки наклонились, застыл, не может спрыгнуть. В руках - миска каши, только с костра. Стащили с ребятами за ноги в окоп поскорее...
Это сыну задали в школе узнать "забавный случай с войны".
4.
Маленький внук, скучая, допытывался. А.Ш. всегда отнекивался от разговоров про войну, но тут внук болел, уступил. Рассказал, что как-то поставили тесто для блинов, разожгли костер. Тут опять началось. А блинов так хотелось, что по очереди из траншеи выскакивали, жарили... и ныряли обратно.
5.
Рассказывал про "пилу". Телеграфную стучалку делали рабочей с обоих концов. Видимо, один конец - точка, второй - тире. Это позволяло выстукивать так быстро, что штабные не могли расшифровать без должного опыта. За что "прилетало". Видимо, "окопным" доставляло радость так подтрунивать над штабными.
6.
По воспоминаниям - рассказывал, что задержался в Литве после войны, не отпускали. Вроде как рассказывал, что там была жуткая нищета. Как это соотносится с датой демобилизации с сайта "Память народа" - непонятно.
После войны продолжал дружить с ефрейтором Козловым Н.С. (Николаем).
Почти не говорил про неё. Была, осталась в прошлом. Неприятном. Жил настоящим, работал, создавал, творил, двигался дальше.
Остались только обрывки воспоминаний о сказанном им когда-то. Смутные, могут содержать неточность.
1.
Однажды рассказал за что получил награду. Горд был не фактом подвига, а интересной технической придумкой. Вроде бы получил его за то, что соорудил какую-то хитрую антенну, позволившую связаться и выйти части, попавшей в окружение (информация не точная).
2.
Обмолвился про Сиваш («Гнилое море»). Брели в вонючей грязи по горло, навьюченные оборудованием, пока сверху поливали пулями самолеты.
3.
В небе - вражьи самолеты. Опытный солдат, А.Ш. нырнул в окоп. Самолеты - уже над головой. Вдруг - какая-то раскаленная масса стекает за шиворот. Первая мысль - "Конец! Немцы применили новое химическое оружие - неизвестную горючую жидкость!". Оборачивается - над ним необстрелянный боец. От страха забыл обо всем, руки наклонились, застыл, не может спрыгнуть. В руках - миска каши, только с костра. Стащили с ребятами за ноги в окоп поскорее...
Это сыну задали в школе узнать "забавный случай с войны".
4.
Маленький внук, скучая, допытывался. А.Ш. всегда отнекивался от разговоров про войну, но тут внук болел, уступил. Рассказал, что как-то поставили тесто для блинов, разожгли костер. Тут опять началось. А блинов так хотелось, что по очереди из траншеи выскакивали, жарили... и ныряли обратно.
5.
Рассказывал про "пилу". Телеграфную стучалку делали рабочей с обоих концов. Видимо, один конец - точка, второй - тире. Это позволяло выстукивать так быстро, что штабные не могли расшифровать без должного опыта. За что "прилетало". Видимо, "окопным" доставляло радость так подтрунивать над штабными.
6.
По воспоминаниям - рассказывал, что задержался в Литве после войны, не отпускали. Вроде как рассказывал, что там была жуткая нищета. Как это соотносится с датой демобилизации с сайта "Память народа" - непонятно.
После войны продолжал дружить с ефрейтором Козловым Н.С. (Николаем).
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов
Рецензия на сказку народа Шангаан "Приключения Пападжу" в переводе А.Ш. Ибрагимова Юрия Стефанова (А. Нестеров, Век Перевода, Егор Завалеев, страница в ВК, википедиа, Юрий Соловьев)
Юрий Николаевич Стефанов
Поэт, переводчик
"Есть в Москве человек, который считается редактором, хотя на самом деле он прежде всего поэт. А также - не побоимся несколько тяжеловесного, но ёмкого немецкого слова - культуртрегер, носитель и насадитель культуры, переводчик Верхарна и Честертона, Сэндберга и Хикмета, наставник и воспитатель целой когорты молодых литераторов, зачинатель, организатор и руководитель многих поэтических сборников, антологий и альманахов.
Имя этого человека - Алев Шакирович Ибрагимов. Год за годом открывает он русскому читателю неведомые ему ранее словесные сокровища Азии и Африки, Америки и Европы или - что, на мой взгляд, еще труднее - помогает ему впервые осознать глубину и красоту тех произведений, которые прежде были у нас известны только в виде мертвенных подстрочных переводов,- речь идет в первую очередь о вдохновенной и кропотливой работе А. Ибрагимова по воссозданию средствами русского языка избранных афоризмов ’’Тирукурала”, древнетамильского памятника, сравнимого разве что с Ведами.
Представленная мне на рецензию новая вещь мастера - перевод мудрой и поэтичной сказки южноафриканского народа шангаан ’’Приключения Пападжу” - принадлежит к числу его очередных и бесспорных удач. Причем трудно даже сказать, что именно заслуживает большей похвалы - подбор выразительных средств для передачи на русском языке стилистических, смысловых и прочих тонкостей оригинала, или сам факт знакомства читателя с недостаточно ему известной страницей африканского фольклора.
В самом деле, если "авторская” поэзия и проза Черного континента давно уже перестала быть у нас чем-то вроде манящей, но малодоступной области, если мы успели ознакомиться и с африканскими народными сказками, и с отдельными образцами ритуальных и лирических песен, то "сказовая" поэзия этого региона оставалась для большинства неспециалистов настоящим "белым пятном".
Именно это "белое пятно" и постарался стереть с поэтической карты Африки А. Ибрагимов, предложивший советскому читателю свой перевод "Приключений Пападжу". Точнее говоря - не стереть, а расцветить теми же незамысловатыми, но яркими и своеобразными красками, которыми отличается оригинал..
Перевод сделан так называемым ударником или дольником - размером, характерным для устного поэтического творчества многих народов, в том числе и русского. Необязательность строгой метрической схемы делает этот вид свободного стиха особенно пригодным для передачи живых интонаций речи сказителя /в данном случае - сказительницы/. Не приходится, конечно, говорить о том, в какой степени избранный переводчиком строй стиха соответствует подлинному звучанию оригинала на языке тсонга - ведь перевод сделан с записи на английском - однако мне лично кажется, что интонационный и ритмический обертон сказки угадан удивительно верно - именно так, думается, и должно звучать по русски это подлинно народное произведение.
Основная стилистическая трудность, стоявшая перед переводчиком, заключалась, вероятно, в том, чтобы сохранить известное равновесие между экзотическими с нашей точки зрения бытовыми и смысловыми реалиями оригинала и традиционными приемами русской народной поэтики, призванными эти реалии передать. Иначе говоря, важно было не пользоваться уже готовыми словесными и строфическими формулами наших сказов и песен, не совать куда попало "доброго молодца" и "Бабу-Ягу", а попытаться в каждом конкретном случае найти эквивалент этих формул, пригодный для воссоздания вышеупомянутых реалий.
Нелегкая эта задача была блестяще решена А. Ибрагимовым. Вот Пападжу, герой сказки, встречается с волшебной ящерицей - Игуаной, которую ему предстоит поймать:
Игуана нырнула в заводь.
Пападжу намазал смолою
Камень, где она грелась,
Спрятался, ждет, что будет.
Вылезла Игуана,
Растянулась на камне
И накрепко тут же прилипла.
Плачет и стонет хрипло,-
Кому помирать охота?
Перед нами - один из самых напряженных моментов сказки, тот самый, что по схеме известного фольклориста В. Проппа именуется "встречей с дарителем и получением волшебных даров". Динамичному ходу повествования соответствует динамика синтаксиса: на девять коротких строк - двенадцать глаголов! А две рифмующиеся строчки в конце отрывка /прилипла - хрипло/ прямо-таки буквально припечатывают бедную Игуану к камню.
Вслед за тем ткань поэмы расцвечивается ликующими ритмами:
К ней подскочил Пападжу,
Радостный танец сплясал,
Думает: "Вот и поймалась,
Теперь-то сладится дело!"
Естественность интонации, свобода дыхания, меткость и ёмкость словесных формул /"Кому помирать охота?", "Теперь-то сладится дело"/ - эти бесспорные достоинства перевода как в капле воды отразились в только что приведенных отрывках. А сколько таких метких словечек, удачных ритмических конструкций, мгновенно запоминающихся поэтических формул рассыпано по всей сказке! Вот, прямо у нас на глазах, забил заглохший родник человеческой речи,- чудо это свершилось не без участия уже известной нам Игуаны:
Спал с его уст замок,
И он говорил, говорил,
Выговориться не мог.
Вот, столь же зримо, шагает по воде "аки по суху" злая ведьма Гегетсу:
Взбурлила вода, расступилась,
Открылась дорожка сухая.
Идет по ней Гегетсу,
Даже ног не замочит.
А вот двустишие,не уступающее знаменитым японским поэтическим миниатюрам по своему лаконизму и внутренней, подразумевающейся экспрессии:
Тихо в деревне без псов,
Сильнее тоска и горе.
Чтобы перечислить все богатство и многообразие переводческих приемов А. Ибрагимова, пришлось бы переписать всю сказку целиком. Не будем этого делать. Пусть лучше читатель сам познакомится с новым переводом мастера и в который paз ощутит таящееся в каждой его работе дыхание подлинной поэзии.
Юрий Николаевич Стефанов, поэт-переводчик, член Профессионального комитета литераторов при издательстве "Художественная литература"
9 марта 1983
Имя этого человека - Алев Шакирович Ибрагимов. Год за годом открывает он русскому читателю неведомые ему ранее словесные сокровища Азии и Африки, Америки и Европы или - что, на мой взгляд, еще труднее - помогает ему впервые осознать глубину и красоту тех произведений, которые прежде были у нас известны только в виде мертвенных подстрочных переводов,- речь идет в первую очередь о вдохновенной и кропотливой работе А. Ибрагимова по воссозданию средствами русского языка избранных афоризмов ’’Тирукурала”, древнетамильского памятника, сравнимого разве что с Ведами.
Представленная мне на рецензию новая вещь мастера - перевод мудрой и поэтичной сказки южноафриканского народа шангаан ’’Приключения Пападжу” - принадлежит к числу его очередных и бесспорных удач. Причем трудно даже сказать, что именно заслуживает большей похвалы - подбор выразительных средств для передачи на русском языке стилистических, смысловых и прочих тонкостей оригинала, или сам факт знакомства читателя с недостаточно ему известной страницей африканского фольклора.
В самом деле, если "авторская” поэзия и проза Черного континента давно уже перестала быть у нас чем-то вроде манящей, но малодоступной области, если мы успели ознакомиться и с африканскими народными сказками, и с отдельными образцами ритуальных и лирических песен, то "сказовая" поэзия этого региона оставалась для большинства неспециалистов настоящим "белым пятном".
Именно это "белое пятно" и постарался стереть с поэтической карты Африки А. Ибрагимов, предложивший советскому читателю свой перевод "Приключений Пападжу". Точнее говоря - не стереть, а расцветить теми же незамысловатыми, но яркими и своеобразными красками, которыми отличается оригинал..
Перевод сделан так называемым ударником или дольником - размером, характерным для устного поэтического творчества многих народов, в том числе и русского. Необязательность строгой метрической схемы делает этот вид свободного стиха особенно пригодным для передачи живых интонаций речи сказителя /в данном случае - сказительницы/. Не приходится, конечно, говорить о том, в какой степени избранный переводчиком строй стиха соответствует подлинному звучанию оригинала на языке тсонга - ведь перевод сделан с записи на английском - однако мне лично кажется, что интонационный и ритмический обертон сказки угадан удивительно верно - именно так, думается, и должно звучать по русски это подлинно народное произведение.
Основная стилистическая трудность, стоявшая перед переводчиком, заключалась, вероятно, в том, чтобы сохранить известное равновесие между экзотическими с нашей точки зрения бытовыми и смысловыми реалиями оригинала и традиционными приемами русской народной поэтики, призванными эти реалии передать. Иначе говоря, важно было не пользоваться уже готовыми словесными и строфическими формулами наших сказов и песен, не совать куда попало "доброго молодца" и "Бабу-Ягу", а попытаться в каждом конкретном случае найти эквивалент этих формул, пригодный для воссоздания вышеупомянутых реалий.
Нелегкая эта задача была блестяще решена А. Ибрагимовым. Вот Пападжу, герой сказки, встречается с волшебной ящерицей - Игуаной, которую ему предстоит поймать:
Игуана нырнула в заводь.
Пападжу намазал смолою
Камень, где она грелась,
Спрятался, ждет, что будет.
Вылезла Игуана,
Растянулась на камне
И накрепко тут же прилипла.
Плачет и стонет хрипло,-
Кому помирать охота?
Перед нами - один из самых напряженных моментов сказки, тот самый, что по схеме известного фольклориста В. Проппа именуется "встречей с дарителем и получением волшебных даров". Динамичному ходу повествования соответствует динамика синтаксиса: на девять коротких строк - двенадцать глаголов! А две рифмующиеся строчки в конце отрывка /прилипла - хрипло/ прямо-таки буквально припечатывают бедную Игуану к камню.
Вслед за тем ткань поэмы расцвечивается ликующими ритмами:
К ней подскочил Пападжу,
Радостный танец сплясал,
Думает: "Вот и поймалась,
Теперь-то сладится дело!"
Естественность интонации, свобода дыхания, меткость и ёмкость словесных формул /"Кому помирать охота?", "Теперь-то сладится дело"/ - эти бесспорные достоинства перевода как в капле воды отразились в только что приведенных отрывках. А сколько таких метких словечек, удачных ритмических конструкций, мгновенно запоминающихся поэтических формул рассыпано по всей сказке! Вот, прямо у нас на глазах, забил заглохший родник человеческой речи,- чудо это свершилось не без участия уже известной нам Игуаны:
Спал с его уст замок,
И он говорил, говорил,
Выговориться не мог.
Вот, столь же зримо, шагает по воде "аки по суху" злая ведьма Гегетсу:
Взбурлила вода, расступилась,
Открылась дорожка сухая.
Идет по ней Гегетсу,
Даже ног не замочит.
А вот двустишие,не уступающее знаменитым японским поэтическим миниатюрам по своему лаконизму и внутренней, подразумевающейся экспрессии:
Тихо в деревне без псов,
Сильнее тоска и горе.
Чтобы перечислить все богатство и многообразие переводческих приемов А. Ибрагимова, пришлось бы переписать всю сказку целиком. Не будем этого делать. Пусть лучше читатель сам познакомится с новым переводом мастера и в который paз ощутит таящееся в каждой его работе дыхание подлинной поэзии.
Юрий Николаевич Стефанов, поэт-переводчик, член Профессионального комитета литераторов при издательстве "Художественная литература"
9 марта 1983
Алев Шакирович Ибрагимов
Происхождение. Отец и как его убили.
Алев Шакирович - наполовину турок (по отцу), наполовину татарин (по матери).
Обычно позиционировал себя татарином. Во-первых, Турция в Великой Отечественной занимала позицию «угрожающего нейтралитета»: опасался последствий для людей с турецкими корнями, живущими в СССР. Во-вторых, Алева Шакировича в 16 лет советское государство превратило в «сына врага народа».
Отец Алева Шакировича - Шакир Али Россим - был турком. Фамилий у турков, насколько удалось выяснить, тогда ещё не было. Вероятно, поэтому "Али Россим" (?). В 1926-1928 г. занимался в Турции с коммунистической партией подпольной работой. Чем именно занимался – неизвестно. Возможно, подпольной печатью, агитацией, сбором денег, налаживал связи, или что-нибудь такое. Никаких подтверждений или опровержений нет.
Стоит отметить, коммунистическая партия Турции и политическая обстановка в Турции тех времен не равняется большевикам в России и политическим раскладам в России. Среди прочего, помощь большевиков в начале 20-х решительно помогла сохранить Турцию как страну. Коммунистическая партия в Турции была под запретом не в одиночку, а вместе со всеми другими партиями.
Современному читателю может быть сложно представить что-то отличное от образа курортов при слове Турция. Для контраста можно прочесть «Записки сельского учителя» и «Наша деревня» Махмуда Макала, о жизни в турецком селе (причем даже не начала века, а конца 1940-х). То, через что проходила Турция в 1920-е, вероятно, сравнимо по важности и значению для турков с 1920-ми в России.
Там, в Турции, вероятно, Шакир Али Россим и познакомился с женой – Бибиджан Наримановной Ибрагимовой (альтернативная версия - это произошло во время обучения в СССР). Что она там делала – тоже не слишком ясно. Официально – занималась чем-то по линии дипломатии и внешней торговли. На практике – кто знает.
По семейной легенде, именно она спасла Шакира Али Россима, вывезя его в СССР. Спасать пришлось, когда тот понял, что его поставят к стенке. Не только его лично, а вообще всех коммунистов.
В СССР Шакир Али Россим получил образование. Работал. Инженером. Конструировал. Безопасный бритвенный станок, например. Дослужился до главного инженера фабрики спортивного инвентаря «Динамо». Жил с женой и сыном Аликом в двухэтажном деревянном бараке на Каланчевской улице. А потом его арестовали, сообщив: враг народа.
Про отца Алев Шакирович говорил очень тепло. Вспоминал как доброго и хорошего человека.
Алев Шакирович - наполовину турок (по отцу), наполовину татарин (по матери).
Обычно позиционировал себя татарином. Во-первых, Турция в Великой Отечественной занимала позицию «угрожающего нейтралитета»: опасался последствий для людей с турецкими корнями, живущими в СССР. Во-вторых, Алева Шакировича в 16 лет советское государство превратило в «сына врага народа».
Отец Алева Шакировича - Шакир Али Россим - был турком. Фамилий у турков, насколько удалось выяснить, тогда ещё не было. Вероятно, поэтому "Али Россим" (?). В 1926-1928 г. занимался в Турции с коммунистической партией подпольной работой. Чем именно занимался – неизвестно. Возможно, подпольной печатью, агитацией, сбором денег, налаживал связи, или что-нибудь такое. Никаких подтверждений или опровержений нет.
Стоит отметить, коммунистическая партия Турции и политическая обстановка в Турции тех времен не равняется большевикам в России и политическим раскладам в России. Среди прочего, помощь большевиков в начале 20-х решительно помогла сохранить Турцию как страну. Коммунистическая партия в Турции была под запретом не в одиночку, а вместе со всеми другими партиями.
Современному читателю может быть сложно представить что-то отличное от образа курортов при слове Турция. Для контраста можно прочесть «Записки сельского учителя» и «Наша деревня» Махмуда Макала, о жизни в турецком селе (причем даже не начала века, а конца 1940-х). То, через что проходила Турция в 1920-е, вероятно, сравнимо по важности и значению для турков с 1920-ми в России.
Там, в Турции, вероятно, Шакир Али Россим и познакомился с женой – Бибиджан Наримановной Ибрагимовой (альтернативная версия - это произошло во время обучения в СССР). Что она там делала – тоже не слишком ясно. Официально – занималась чем-то по линии дипломатии и внешней торговли. На практике – кто знает.
По семейной легенде, именно она спасла Шакира Али Россима, вывезя его в СССР. Спасать пришлось, когда тот понял, что его поставят к стенке. Не только его лично, а вообще всех коммунистов.
В СССР Шакир Али Россим получил образование. Работал. Инженером. Конструировал. Безопасный бритвенный станок, например. Дослужился до главного инженера фабрики спортивного инвентаря «Динамо». Жил с женой и сыном Аликом в двухэтажном деревянном бараке на Каланчевской улице. А потом его арестовали, сообщив: враг народа.
Про отца Алев Шакирович говорил очень тепло. Вспоминал как доброго и хорошего человека.
Из воспоминаний родственников
Заявление на пересмотрение дела Шакира Али Россима
Мог он вести диверсионную работу против советского народа на фабрике спортивного инвентаря? Как? Против кого? Зачем?
Обвинение было безосновательным. Признано советским судом. Самой же советской властью. Шакир Али Россим к тому времени сгинул.
Обвинение было безосновательным. Признано советским судом. Самой же советской властью. Шакир Али Россим к тому времени сгинул.
Реабилитирован.
Один убитый человек. Сломанная жизнь его жены Бибиджан - которую тоже чуть не. Тяжелейшее становление в жизни его сына, Алева Шакировича.
Корней Чуковский. Человек, который спас
Письмо-рекомендация Корнея Чуковского
Как именно этот документ сработал неясно: судя по всему, А.Ш. все-таки учился в другом институте.
Однако устное предание гласит, что именно это письмо позволило получить ему первую работу. Как именно – загадка. Может в качестве рекомендации. Может как допуск в институт.
В семье передается твердая уверенность, что именно этим письмом Чуковский дал шанс Алеву Шакировичу преодолеть свой статус сына врага народа. Последующее – безбрежный труд самого Алева Шакировича.
Сохранилась глубокая благодарность Чуковскому, повлиявшему таким образом на жизнь нескольких поколений.
Однако устное предание гласит, что именно это письмо позволило получить ему первую работу. Как именно – загадка. Может в качестве рекомендации. Может как допуск в институт.
В семье передается твердая уверенность, что именно этим письмом Чуковский дал шанс Алеву Шакировичу преодолеть свой статус сына врага народа. Последующее – безбрежный труд самого Алева Шакировича.
Сохранилась глубокая благодарность Чуковскому, повлиявшему таким образом на жизнь нескольких поколений.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов
Мать: Бибиджан Наримановна Ибрагимова
(имя не склоняется)
Работала в высотке на Смоленской площади. Скорее в Министерстве Внешней Торговли, чем в МИДе. Известно, что была каким-то образом тесно связана с Востокинторгом.
Была убежденной коммунисткой. Не ясно, чем в действительности занималась и по какой линии в действительности работала.
По воспоминаниям – человек была доброжелательный, и многие её уважали за то, что она им помогла.
Бибиджан была в плане политики “железная леди”. Рот держала круто на замке. Говорят, когда её начали трясти по поводу мужа, сказала, что “у меня таких мужей было столько, что и не упомню”. И от нее, вроде и отстали. Может тем и себя и А.Ш. спасла.
И Алев Шакирович и Бибиджан Наримановна были крайне осторожны в рассказах и словах до конца. Многое не рассказано. Наверное, и к лучшему – см. «Н. Стефанович» в разделе о коллегах.
Национальных традиций, связанных с турецкими или с татарскими корнями не сохранилось. Как из-за осторожности, так и в связи с коммунистическими убеждениями Бибиджан: по воспоминаниям, когда родственники молились, она выходила из комнаты. Почти не осталось и рукописных свидетельств.
Бибиджан и перевод
Дело перевода было ей не чужим. Известно, что приняла непосредственное участие в работе над несколькими книгами. Также, по-видимому, иногда помогала советом другим переводчикам.
(имя не склоняется)
Работала в высотке на Смоленской площади. Скорее в Министерстве Внешней Торговли, чем в МИДе. Известно, что была каким-то образом тесно связана с Востокинторгом.
Была убежденной коммунисткой. Не ясно, чем в действительности занималась и по какой линии в действительности работала.
По воспоминаниям – человек была доброжелательный, и многие её уважали за то, что она им помогла.
Бибиджан была в плане политики “железная леди”. Рот держала круто на замке. Говорят, когда её начали трясти по поводу мужа, сказала, что “у меня таких мужей было столько, что и не упомню”. И от нее, вроде и отстали. Может тем и себя и А.Ш. спасла.
И Алев Шакирович и Бибиджан Наримановна были крайне осторожны в рассказах и словах до конца. Многое не рассказано. Наверное, и к лучшему – см. «Н. Стефанович» в разделе о коллегах.
Национальных традиций, связанных с турецкими или с татарскими корнями не сохранилось. Как из-за осторожности, так и в связи с коммунистическими убеждениями Бибиджан: по воспоминаниям, когда родственники молились, она выходила из комнаты. Почти не осталось и рукописных свидетельств.
Бибиджан и перевод
Дело перевода было ей не чужим. Известно, что приняла непосредственное участие в работе над несколькими книгами. Также, по-видимому, иногда помогала советом другим переводчикам.
Из воспоминаний родственников
Жена
Лидия Ивановна Ибрагимова (Артюхина)
Познакомился в школе, где та была учителем русского и литературы. Позже стала заведующей корректорской в Россельхозиздате. За дверью напротив корректорской в редакции работала ее подруга, Лажечникова Л.Н. - жена внука знаменитого русского писателя Лажечникова. Семья А.Ш. и Лажечниковых дружили.
Лидия Ивановна Ибрагимова (Артюхина)
Познакомился в школе, где та была учителем русского и литературы. Позже стала заведующей корректорской в Россельхозиздате. За дверью напротив корректорской в редакции работала ее подруга, Лажечникова Л.Н. - жена внука знаменитого русского писателя Лажечникова. Семья А.Ш. и Лажечниковых дружили.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов
Учитель
Недолгое время работал преподавателем в школе №5 (вроде бы), что стояла на пересечении Скорняжного переулка и Домниковской улицы. Также работал преподавателем в школе Рабочей Молодежи (Югорский проезд, 24), где, предположительно, познакомился со своей женой. Параллельно с работой в школе доучивался.
Недолгое время работал преподавателем в школе №5 (вроде бы), что стояла на пересечении Скорняжного переулка и Домниковской улицы. Также работал преподавателем в школе Рабочей Молодежи (Югорский проезд, 24), где, предположительно, познакомился со своей женой. Параллельно с работой в школе доучивался.
Из воспоминаний родственников
На улице с фотоаппаратом
Фотограф
После войны какое-то время подрабатывал фотографом - ходили с другом по школам и фотографировали детей. Какое-то время фотографировал на "Зенит", на любительском уровне. Вторая волна увлечения поднялась в 90-х. Купил "мыльницу", которую обожал. Всё время щёлкал что-нибудь на память. Большое удовольствие ему доставлял сам процесс фотографирования.
После войны какое-то время подрабатывал фотографом - ходили с другом по школам и фотографировали детей. Какое-то время фотографировал на "Зенит", на любительском уровне. Вторая волна увлечения поднялась в 90-х. Купил "мыльницу", которую обожал. Всё время щёлкал что-нибудь на память. Большое удовольствие ему доставлял сам процесс фотографирования.
Из воспоминаний родственников
Партия
Беспартийный. После того, что сделали с отцом, относился ко всему соответственно.
Беспартийный. После того, что сделали с отцом, относился ко всему соответственно.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов. ВДНХ. Павильон "Узбекистан"
Я. В. Васильков, А, М. Гришина, Ф. Ф. Перченок (сайт ИИЕТ РАН)
Тамильский
"Когда я пришел работать в тамильский отдел издательства «Прогресс», Алев Ибрагимов переводил на русский язык турецкую поэзию. Он знал английский, немецкий и другие европейские языки. Я восхищался, видя его природные способности в изучении языков. Он изучал тамильский вместе с Суппираманианом, Чоккалингамом и со мной. Он с упоением читал тамильские книги. Благодаря природным способностям, старанию и упорству Ибрагимов приобрел хорошее знание тамильского. Он переводил произведения современных писателей. Он перевел на русский рассказы Пудумейпиттана, «Шум волн» Кальки и другие книги. Я слышал, как многие русские хвалят переведенные им книги. Если читатель открывал его перевод нового произведения Лакшми (Тирипурасундари) «Сердце женщины», книга становилась популярной среди русских молодых людей. «Шум волн» Кальки (50 000 экземпляров) был продан за четыре дня. Т. Джанакираман, К. Ажахирисами, Чидамбара Рахунадан, Джеякандан, - произведения скольких писателей появились у русских читателей – и их ввел Ибрагимов. Но его сердце принадлежало древним тамильским книгам. Много лет старательно читая «Тируккурал», проясняя его смысл при помощи европейских переводов, Ибрагимов изложил строки Курала стихами на русском языке. На меня была возложена ответственность проверить правильность его перевод Курала. Я счел это большой наградой.
Многие тамильские стихи были присоединены к сборникам стихотворений на азиатских языках, стоящим в ряду великих книг мировой литературы. Ибрагимов выпустил на русском языке избранные стихотворения из «Аханануру», «Пуранануру», «Курунтохей», «Паттупатту», «Наттриней» и других книг санги, «Деварам», «Тирувасахам», «Дивьяпрабандхам», других литературных произведений. Алев Ибрагимов, работая в издательстве современной литературы, служил делу знакомства русских читателей с современными и древними произведениями тамильской литературы."
Источник
"Когда я пришел работать в тамильский отдел издательства «Прогресс», Алев Ибрагимов переводил на русский язык турецкую поэзию. Он знал английский, немецкий и другие европейские языки. Я восхищался, видя его природные способности в изучении языков. Он изучал тамильский вместе с Суппираманианом, Чоккалингамом и со мной. Он с упоением читал тамильские книги. Благодаря природным способностям, старанию и упорству Ибрагимов приобрел хорошее знание тамильского. Он переводил произведения современных писателей. Он перевел на русский рассказы Пудумейпиттана, «Шум волн» Кальки и другие книги. Я слышал, как многие русские хвалят переведенные им книги. Если читатель открывал его перевод нового произведения Лакшми (Тирипурасундари) «Сердце женщины», книга становилась популярной среди русских молодых людей. «Шум волн» Кальки (50 000 экземпляров) был продан за четыре дня. Т. Джанакираман, К. Ажахирисами, Чидамбара Рахунадан, Джеякандан, - произведения скольких писателей появились у русских читателей – и их ввел Ибрагимов. Но его сердце принадлежало древним тамильским книгам. Много лет старательно читая «Тируккурал», проясняя его смысл при помощи европейских переводов, Ибрагимов изложил строки Курала стихами на русском языке. На меня была возложена ответственность проверить правильность его перевод Курала. Я счел это большой наградой.
Многие тамильские стихи были присоединены к сборникам стихотворений на азиатских языках, стоящим в ряду великих книг мировой литературы. Ибрагимов выпустил на русском языке избранные стихотворения из «Аханануру», «Пуранануру», «Курунтохей», «Паттупатту», «Наттриней» и других книг санги, «Деварам», «Тирувасахам», «Дивьяпрабандхам», других литературных произведений. Алев Ибрагимов, работая в издательстве современной литературы, служил делу знакомства русских читателей с современными и древними произведениями тамильской литературы."
Источник
Пурнам Сомасундарам
Переводчик с русского на тамильский. Вдохновитель и редактор многих советских тамилистов.
Издательство "Прогресс", редакция ЮВА
" Если в конце 50-х годов переводы с дравидских языков появляются в наших изданиях спорадически — одно стихотворение Баради, одно — Гуразады Аппарао, несколько — Шри Шри, небольшой сборник стихов Валлаттола, несколько рассказов[iv] , — то 60-е года ознаменованы резким скачком вперед. Возникает впечатление, что дравидологи, ознакомившись с литературным богатством юга Индии, словно спешат поделиться им с соотечественниками. Так, много работает Алев Ибрагимов, открывший для русскоязычного читателя крупных тамильских прозаиков, таких, как Пудумейпиттан, Кальки, Джеякантан[v] . Он же оказался, по сути дела, первым исследователем их творчества, поскольку был автором предисловий к своим переводам. Эти предисловия содержат очерки жизненного пути писателей, общую характеристику их творчества, разъясняют содержание их произведений. В целом, основная их цель, конечно, чисто ознакомительная, собственно литературоведческие проблемы в них лишь затрагиваются, а порой и не ставятся. Например, авторы предисловий к переводам романов выдающегося малаяльского писателя Такаши Шивасанкара Пиллэ вообще ограничиваются чисто справочными заметками[vi]."
[...]
Ознакомительная тенденция в нашем дравидологическом литературоведении в 70-е года не прекращается. Расширяя знакомство читательской аудитории с дравидскими литературами, С.Г. Рудин и Н.Г. Краснодембская, А.Ш. Ибрагимов, 3.Н.Петруничева трудятся над переводами рассказов, повестей, сказок, привлекают к этой работе других дравидологов, выпускают несколько сборников[vii] . Активно пропагандирует дравидские литературы В.А. Макаренко, публикуя многочисленные статьи об отдельных литературных традициях, произведениях и авторах в БСЭ, КЛЭ, Украинской советской энциклопедии, а также статьи, обзоры, рецензии в различных журналах, справочниках и иных изданиях. Помимо уже упоминавшихся его статей, посвященных зарождению тамильской и малаяльской прозы, отметим еще очерк творчества крупного тамильского прозаика Кальки (Макаренко 1973), в котором эта фигура обрисована более подробно и выпукло, нежели в предисловии к русскому изданию романа "Шум волн".
[...]
"В 1989 г, была выпущена монография “Ритуально-мифологические истоки древнетамильской лирики” (Дубянский 1989), в которой найденный подход получил дальнейшее развитие и был применен на более широком поэтическом материале. Кроме того, эта книга оказалась первым трудом на русском языке, в котором древнетамильская поэтическая традиция была представлена, хотя и не исчерпывающе, но все же достаточно полно и систематически*
* Знакомство нашего читателя с самой поэзией произошло раньше, когда в серии БВЛ появились переводы А.Ш. Ибрагимова (Ибрагимов I977), а спустя два года —сборник, включавший в себя любовную лирику, героико-панегирические песни и образцы больших поэм в переводах Анатолия Наймана (“Стихи на пальмовых листьях” I977). Несколько переводов из “поэзии санги” содержится в книге “Литература Древнего Востока. Тексты”. М., 1984, С. I40-I48 (перевод с тамильского А.М.Дубянского. Вводные статьи – Ю.М. Алихановой). А.Ш. Ибрагимов выпустил еще свой перевод “Тируккурала” (М., I974) и отдельную книжку переводов из тамильской классики “ В краю белых лилий” М., 1986, В связи с ними неизбежно встает, видимо, вечный вопрос о принципах подхода к переводу памятников древности и средневековья. В “Стихах на пальмовых листьях” была сделана попытка воспроизвести дух и несколько тяжеловесную (во всяком случае, непривычную для нас) структуру тамильских стихов, их сложную образность. Переводы Аиатолия Наймана искусны и точны, но довольно трудны для восприятия. А.Ш. Ибрагимов исповедует принцип полной доступности текста, используя рифмованный стих и образы, близкие рядовому читателю, вследствие чего древнетамильская поэзия предстает в облегченном, а порой в искаженном и даже вульгаризованиом виде."
Источник
[...]
Ознакомительная тенденция в нашем дравидологическом литературоведении в 70-е года не прекращается. Расширяя знакомство читательской аудитории с дравидскими литературами, С.Г. Рудин и Н.Г. Краснодембская, А.Ш. Ибрагимов, 3.Н.Петруничева трудятся над переводами рассказов, повестей, сказок, привлекают к этой работе других дравидологов, выпускают несколько сборников[vii] . Активно пропагандирует дравидские литературы В.А. Макаренко, публикуя многочисленные статьи об отдельных литературных традициях, произведениях и авторах в БСЭ, КЛЭ, Украинской советской энциклопедии, а также статьи, обзоры, рецензии в различных журналах, справочниках и иных изданиях. Помимо уже упоминавшихся его статей, посвященных зарождению тамильской и малаяльской прозы, отметим еще очерк творчества крупного тамильского прозаика Кальки (Макаренко 1973), в котором эта фигура обрисована более подробно и выпукло, нежели в предисловии к русскому изданию романа "Шум волн".
[...]
"В 1989 г, была выпущена монография “Ритуально-мифологические истоки древнетамильской лирики” (Дубянский 1989), в которой найденный подход получил дальнейшее развитие и был применен на более широком поэтическом материале. Кроме того, эта книга оказалась первым трудом на русском языке, в котором древнетамильская поэтическая традиция была представлена, хотя и не исчерпывающе, но все же достаточно полно и систематически*
* Знакомство нашего читателя с самой поэзией произошло раньше, когда в серии БВЛ появились переводы А.Ш. Ибрагимова (Ибрагимов I977), а спустя два года —сборник, включавший в себя любовную лирику, героико-панегирические песни и образцы больших поэм в переводах Анатолия Наймана (“Стихи на пальмовых листьях” I977). Несколько переводов из “поэзии санги” содержится в книге “Литература Древнего Востока. Тексты”. М., 1984, С. I40-I48 (перевод с тамильского А.М.Дубянского. Вводные статьи – Ю.М. Алихановой). А.Ш. Ибрагимов выпустил еще свой перевод “Тируккурала” (М., I974) и отдельную книжку переводов из тамильской классики “ В краю белых лилий” М., 1986, В связи с ними неизбежно встает, видимо, вечный вопрос о принципах подхода к переводу памятников древности и средневековья. В “Стихах на пальмовых листьях” была сделана попытка воспроизвести дух и несколько тяжеловесную (во всяком случае, непривычную для нас) структуру тамильских стихов, их сложную образность. Переводы Аиатолия Наймана искусны и точны, но довольно трудны для восприятия. А.Ш. Ибрагимов исповедует принцип полной доступности текста, используя рифмованный стих и образы, близкие рядовому читателю, вследствие чего древнетамильская поэзия предстает в облегченном, а порой в искаженном и даже вульгаризованиом виде."
Источник
Дубянский Александр Михайлович
Изучение литератур Востока. Россия. XX век, Москва: "Восточная литература", 2002.
Алев Шакирович Ибрагимов
Почему тамильский?
От начальства всё время приходили запросы на перевод с тамильского, и не было кого-то, кто знал бы и взялся. Вот и выучил.
Перевод
Читателю, пожелавшему узнать об Алеве Шакировиче, и не знакомому с миром перевода, можно рекомендовать книгу Корнея Чуковского «Высокое искусство» (1968 – расширенное издание), и краткие заметки о переводчиках на сайте «Век перевода» Евгения Витковского.
От начальства всё время приходили запросы на перевод с тамильского, и не было кого-то, кто знал бы и взялся. Вот и выучил.
Перевод
Читателю, пожелавшему узнать об Алеве Шакировиче, и не знакомому с миром перевода, можно рекомендовать книгу Корнея Чуковского «Высокое искусство» (1968 – расширенное издание), и краткие заметки о переводчиках на сайте «Век перевода» Евгения Витковского.
Из воспоминаний родственников
Подстрочники
Вызывает вопрос, как Алев Шакирович переводил с такого количества языков?
Во-первых, из воспоминаний родственников известно, что он действительно был полиглотом. На европейских языках не только читал, но и говорил. Мог говорить и на практически любом среднеазиатском.
Каждый следующий язык - опять же, по воспоминаниям - давался ему легче в изучении, чем предыдущий.
Во-вторых, очевидно, что в случае разовых переводов с редко используемых им языков, он мог посоветоваться с людьми вокруг. Например, по татарскому языку – с матерью. По другим – с коллегами.
Насколько известно, подстрочники с незнакомых языков, выполненные третьими лицами использовал крайне редко. Вероятно, в единичных случаях (например, в переводе с арабского языка).
Если были какие-то подстрочники для известных ему языков - вероятно, воспринимал их как черновую работу, экономящую его время. То есть, понимал и читал оригинал, дорабатывая черновой подстрочник до финального текста.
Картина станет ясней, если вспомнить: перевод выполнялся на печатной машинке. Печатать непросто, исправлять напечатанное – ещё сложней. Отсюда - фундаментальное отличие от современной работы в “Word”: Алев Шакирович был мотивирован переводить сразу точно, без ошибок и черновых версий.
В-третьих, не существует воспоминаний о случаях перевода третьими лицами под его именем. Алев Шакирович был человеком добрым. Можно допустить, что он мог выручить кого-нибудь таким образом. Кого-то, кто не мог получить работу под своим именем. Но на практике о таком неизвестно. Сам же он не имел никакого интереса перепоручать свой переводческий труд кому-то ещё: он любил свою работу.
Вызывает вопрос, как Алев Шакирович переводил с такого количества языков?
Во-первых, из воспоминаний родственников известно, что он действительно был полиглотом. На европейских языках не только читал, но и говорил. Мог говорить и на практически любом среднеазиатском.
Каждый следующий язык - опять же, по воспоминаниям - давался ему легче в изучении, чем предыдущий.
Во-вторых, очевидно, что в случае разовых переводов с редко используемых им языков, он мог посоветоваться с людьми вокруг. Например, по татарскому языку – с матерью. По другим – с коллегами.
Насколько известно, подстрочники с незнакомых языков, выполненные третьими лицами использовал крайне редко. Вероятно, в единичных случаях (например, в переводе с арабского языка).
Если были какие-то подстрочники для известных ему языков - вероятно, воспринимал их как черновую работу, экономящую его время. То есть, понимал и читал оригинал, дорабатывая черновой подстрочник до финального текста.
Картина станет ясней, если вспомнить: перевод выполнялся на печатной машинке. Печатать непросто, исправлять напечатанное – ещё сложней. Отсюда - фундаментальное отличие от современной работы в “Word”: Алев Шакирович был мотивирован переводить сразу точно, без ошибок и черновых версий.
В-третьих, не существует воспоминаний о случаях перевода третьими лицами под его именем. Алев Шакирович был человеком добрым. Можно допустить, что он мог выручить кого-нибудь таким образом. Кого-то, кто не мог получить работу под своим именем. Но на практике о таком неизвестно. Сам же он не имел никакого интереса перепоручать свой переводческий труд кому-то ещё: он любил свою работу.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов
Рецензия на книгу "В краю белых лилий". Древнетамильская поэзия. Вступительная статья И. Серебрякова. Перевод, составление, комментарии А. Ибрагимова. М. "Художественная литература". 1986. В. Микушевич (Википедиа, Век Перевода, "Титан Микушевич - носитель культуры", "Для меня поэзия – разновидность магии и сказки", "Понять невозможно", разговор с Давидом Эйдельманом, об иконописи, "Один день из жизни философа", большой архив видео в ВК)
Владимир Борисович Микушевич
Переводчик
В. Микушевич. "Мудрость конкретного" // Иностранная литература. – 11.1987. – ISSN 0130-6545. – C. 234
[...]
"Весь этот сложный, многогранный, причудливый мир открывается читателю в переводах А. Ибрагимова. Переводчику пришлось преодолевать отдаленность не только в пространстве, но и во времени: поэтическим произведениям, представленным в книге, тысяча с лишним лет. Переводчик выступает и как составитель сборника, и как автор солидного комментария. Пожалуй, наиболее серьезной проблемой в переводах А. Ибрагимова остается сочетание необычной, смело воссозданной образности с общей установкой на привычный, апробированный стих. Однако чтение книги увлекает настолько, что забываешь о критических претензиях и пожеланиях, а именно это свидетельство удавшегося перевода."
"Весь этот сложный, многогранный, причудливый мир открывается читателю в переводах А. Ибрагимова. Переводчику пришлось преодолевать отдаленность не только в пространстве, но и во времени: поэтическим произведениям, представленным в книге, тысяча с лишним лет. Переводчик выступает и как составитель сборника, и как автор солидного комментария. Пожалуй, наиболее серьезной проблемой в переводах А. Ибрагимова остается сочетание необычной, смело воссозданной образности с общей установкой на привычный, апробированный стих. Однако чтение книги увлекает настолько, что забываешь о критических претензиях и пожеланиях, а именно это свидетельство удавшегося перевода."
Алев Шакирович Ибрагимов за радио
Радист
Радио Алев Шакирович любил всем сердцем, ещё со службы радистом, и, видимо, даже со школы. По неточным воспоминаниям в школе ходил в радиокружок.
Хотя про саму войну говорил крайне неохотно, о своём радиооборудовании тех времен и работе с ним рассказывал со светящимися глазами.
После войны – был радиолюбителем. По воспоминаниям - до войны переговариваться с другими странами по радио считалось передовым достижением и не возбранялось. После - было уже рискованным занятием. Потому никакого такого оборудования дома не хранилось. Однако слушать радио на иностранном языке при наличии хорошего приемника (например, VEF) было можно. Чем Алев Шакирович вовсю и занимался.
В перестройку с радостью приобрел огромную магнитолу Sharp GF-757, а чуть позже – целый ряд небольших радиоприемников, и радиодеку Sony.
Дека стояла на шкафчике за изголовьем его кровати. Часто, когда свет по всей квартире уже был потушен, лунный свет вычерчивал наушники на голове лежащего Алева Шакировича. Тихо мигающие лампочки деки подсказывали - ещё не спит, слушает на сон радио.
С тех пор прошло уже четверть века, а добытая дека до сих пор каждый день используется - качество звука и конструкции.
Вероятно, знание языков придавало увлечению Алева Шакировича дополнительный интерес. В иностранных песнях, хлынувших в страну, он мог оценить не только звучание музыки, но и текст с поэтическим строем.
Для тех времен довольно редкое качество.
Радио Алев Шакирович любил всем сердцем, ещё со службы радистом, и, видимо, даже со школы. По неточным воспоминаниям в школе ходил в радиокружок.
Хотя про саму войну говорил крайне неохотно, о своём радиооборудовании тех времен и работе с ним рассказывал со светящимися глазами.
После войны – был радиолюбителем. По воспоминаниям - до войны переговариваться с другими странами по радио считалось передовым достижением и не возбранялось. После - было уже рискованным занятием. Потому никакого такого оборудования дома не хранилось. Однако слушать радио на иностранном языке при наличии хорошего приемника (например, VEF) было можно. Чем Алев Шакирович вовсю и занимался.
В перестройку с радостью приобрел огромную магнитолу Sharp GF-757, а чуть позже – целый ряд небольших радиоприемников, и радиодеку Sony.
Дека стояла на шкафчике за изголовьем его кровати. Часто, когда свет по всей квартире уже был потушен, лунный свет вычерчивал наушники на голове лежащего Алева Шакировича. Тихо мигающие лампочки деки подсказывали - ещё не спит, слушает на сон радио.
С тех пор прошло уже четверть века, а добытая дека до сих пор каждый день используется - качество звука и конструкции.
Вероятно, знание языков придавало увлечению Алева Шакировича дополнительный интерес. В иностранных песнях, хлынувших в страну, он мог оценить не только звучание музыки, но и текст с поэтическим строем.
Для тех времен довольно редкое качество.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов у фонтана "Дружба народов"
Рецензия Михаила Зенкевича
Михаил Александрович Зенкевич
Поэт, прозаик, переводчик
Документ времени. Рецензия Михаила Зенкевича на промежуточную версию перевода Рабиндраната Тагора
Алев Шакирович Ибрагимов
Рекомендация в Союз Писателей Михаила Львова
Михаил Давыдович Львов
Поэт
Рекомендация в союз писателей от Михаила Львова
Среди коллег
Назначение списка ниже - позволить человеку, далекому от перевода, представить мир, частью которого был Алев Шакирович. Список не претендует на полноту или точность. О ком-то остались обрывки воспоминаний, о ком-то - лишь догадки.
Основная идея проста - приметить в книгах с участием Алева Шакировича имена составителей, часто встречающихся переводчиков и редакторов. С большой вероятностью он общался с ними лично, при работе над книгами. Интернета-то не было.
Имена и ссылки на материалы пополняются по мере нахождения. Материалы приведены, чтоб сэкономить время начавшему поиск с нуля.
При желании можно самостоятельно попытаться определить самые часто встречающиеся фамилии коллег на странице со списком переводов или, при наличии дополнительной информации - направить её на почту.
Анна Ахматова - были знакомы (работали вместе, см. цитаты выше). А.Ш. был редактором посмертно вышедшей книги переводов Ахматовой
Юрий Александров - тепло относился к А.Ш. (Википедиа)
Владимир Британишский - вероятно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах (Век Перевода)
Александр Белькович – явно были знакомы, так как, например, работали составителями книги "Право на жизнь" в паре (персональный сайт, lankarus.com)
Морис Ваксмахер - предположительно большой друг, один из ближайших коллег. Очень много работали над одними книгами. (Википедиа, Век Перевода)
Евгений Винокуров - по крайней мере, далеко не раз работали переводчиками в одних сборниках. Также известно положительное отношение Е. Винокурова к стихам А.Ш. (см. раздел "Поэт"). (Википедиа, "Мне грозный ангел лиры не вручал...", "Евгений Винокуров: поэт любовного фронта", "Сережка с Малой Бронной")
Евгений Витковский - насколько известно, очень близкий друг и товарищ. Часто участвовали в одних книгах. (Среди множества достойных дел создатель сайта Век Перевода, видео: "Перед зеркалом", "Школа злословия")
Лев Гинзбург - вероятно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах (Воспоминания дочери, воспоминания Евгения Солоновича, Век Перевода, FB.ru)
Александр Големба - насколько известно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах. (Век Перевода)
Павел Гринцер – вероятно, были знакомы, работая в одной узкой области (Википедиа, russ.ru)
Сергей Емельяников - по воспоминаниям родственников, его имя не раз упоминалось дома. Вероятно, по крайней мере некоторое время, довольно плотно общались (предположительно: Дорога Памяти). Больше информации пока что обнаружить не удалось. По-видимому, переводчик.
Евгений Евтушенко - участвовали в одних сборниках как переводчики. Возможно, были знакомы (Век Перевода)
Евгений Елисеев - относились друг к другу дружески. Жили на соседних станциях, возможно иногда ездили вместе в электричке. (science.fandom.com, FB группа, картины, статья на inmytishchi.ru)
Михаил Зенкевич – по-видимому, относился к А.Ш. как старший товарищ, дружески. А.Ш., по косвенным признакам, относился к нему с большим уважением. (Век Перевода)
Юлия Жукова - были хорошо знакомы по работе. Относилась к А.Ш. очень тепло и с нежностью. (Страничка Юлии)
Римма Казакова - известно, что дружили. (Век Перевода, Википедиа, персональный сайт, "Поэзия обнаженного сердца Риммы Казаковой", заметка в блоге "Секреты Макропулоса")
Андрей Кистяковский - возможно, были знакомы - имена фигурируют в одних книгах. (Век Перевода)
Юрий Кожевников - возможно, были знакомы - имена фигурируют в одних книгах. (Век Перевода)
Юрий Кнорозов - нет никаких свидетельств того, что были знакомы лично. Но раз Стругацкие о нём слышали, то мог слышать и Алев Шакирович: оба изучали литературу древней Индии — достаточно узкий круг людей. К тому же и Ревич, судя по книге воспоминаний, тоже был хорошо осведомлен о нём. Фильм о Юрии столь характерен, что он здесь уместен (фильм).
Валерий Краснопольский - известно, что работали вместе над книгой, насколько известно - к взаимному удовольствию (Википедиа)
Владимир Летучий - известно, что как минимум были знакомы (Век Перевода, Википедиа)
Вильгельм Левик - предположительно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Семен Липкин - часто участвовали в одних книгах. Насколько известно, относились друг к другу очень тепло, и с большим добром (Век Перевода)
Алексей Михалев - были знакомы. Насколько известно, между ними установились уважительные отношения. (Википедиа, "Король синхронного перевода", "Любовь к совершенству" (а также множество других интервью по той же ссылке), отрывки интервью на youtube, интервью от 1992 на youtube)
Владимир Микушевич - вероятно, были хотя бы шапочно знакомы (Википедиа, Век Перевода, "Титан Микушевич - носитель культуры", "Для меня поэзия – разновидность магии и сказки", "Понять невозможно", разговор с Давидом Эйдельманом, об иконописи, "Один день из жизни философа", большой архив видео в ВК)
Владимир Макаренко - насколько известно, на ниве филиппинской поэзии сложилось сотрудничество и давняя дружба. Также был тамилистом. (Википедиа, Институт классического востока и античности ВШЭ, впечатления от поездки на Филиппины)
Михаил Малышев - предположительно, довольно близкий друг и товарищ. (Литературная Газета: "Война и мир Михаила Малышева" - М. Замшев)
Вера Маркова – не известно достоверно, много ли они общались. Но А.Ш., очевидно, был заинтересован культурой Японии. Особенно хокку. Было бы странно, если б иначе - учитывая-то собственные стихотворные вкусы. А среди прочего, именно Вера Маркова открыла советскому читателю хокку и танку. Сделала очень многое для перевода как японской поэзии, так и других произведений, раскрывающих культуру Японии. Как минимум, А.Ш. был обладателем многих книг из переведенных ею, а также, насколько известно, в хороших отношениях с Сергеем Северцевым.
(Век Перевода, Википедиа)
Юлия Нейман - известно, что были знакомы, как упоминается в переписке Ахматовой. Работали, например, над Рабиндранатом Тагором (Век Перевода)
Азис Несин - кажется, были знакомы (Википедиа)
Булат Окуджава – можно предположить, что были знакомы. Например, был редактором одной из первых книг А.Ш. – «Отважная душа»
Ирина Озерова - насколько известно, работали вместе над книгами, работа шла хорошо (Википедиа, Век Перевода)
М. Пастер - вероятно были знакомы через турецкую поэзию. Больше информации пока что не удалось разыскать.
Муза Павлова -
точно были знакомы, как переводчики Хикмета. (Век Перевода)
Мария Петровых - были, как минимум знакомы. Насколько известно, , что относилась к А.Ш. с уважением. (Век Перевода)
Вера Потапова – много работали вместе. Насколько известно, очень доброжелательно относилась к А.Ш., дружески. Была знакома с Бибиджан Наримановной: та помогла ей при работе над книгой "Белый парус" Тевфика Фикрета. ("Ренессанс в тыловом Сарапуле", Век Перевода)
Александр Ревич - вероятно, если Алев и работал с кем-то больше, чем с ним, то только с Морисом Ваксмахером и Геннадием Ярославцевым. Возможно, схожесть судьбы, любовь к поэзии и общие интересы, помогали найти общий язык. Обоих в семье звали "Аликами". Долгое время жили в десяти минутах ходьбы друг от друга. (Век Перевода, "Борису Александровичу Ревичу 70 лет, "Одиссея Александра Ревича", для подробного знакомства рекомендуется книга "А человек зовет человека. Воспоминания об Александре Ревиче")
Тамара Редько - заведующая "Восточной редакцией" Художественной литературы. Соответственно работали вместе очень много. (Примечание Евгения Витковского, упоминание: "Глава 8. Первые люди на первом посту" Анта Скаландиса)
Татьяна Редько-Добровольская - дочь Тамары Редько. ("Темные места в переводе надо оставлять")
Виктор Топоров - могли быть знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах. Но не факт. (Век Перевода)
Давид Самойлов - возможно, были знакомы - участвовали в одних книгах (Век Перевода).
Игорь Серебряков - часто работали вместе над переводом древних индийских книг. Несколько упоминаний о нём можно найти у С.Д. Серебряного в "Ю.Н. Рерих и история отечественной индологии". (Википедиа).
Сергей Северцев - насколько известно, относились друг к другу сердечно (Википедиа)
Андрей Cергеев - например, были составителями одной книги. Насколько известно, относились друг к другу по-доброму и с уважением. (Википедиа, Век Перевода)
Борис Слуцкий - часто работали над одними книгами. Предположительно, хорошо относился к А.Ш. (Википедиа, "Я говорил от имени России", "Не меньше, чем любовь", Век Перевода)
Пурнам Сомасундарам -
помог А.Ш. выучить язык. А.Ш. очень грустил, когда Сома умер.
"Литературовед, приехал из Индии в 1956 году для работы по переводу русской литературы на тамильский язык. Его деятельность, однако, этим не ограничилась. Будучи весьма эрудированным человеком в области индийской культуры, знатоком, помимо тамильского, санскрита и хинди, он смог оказать неоценимую помощь русским филологам в изучении тамильского языка и литературы на нем. Он был вдохновителем и редактором многих переводов и научных трудов, редактором «Тамильско-русского словаря». С его помощью наши ученые разбирались в хитросплетениях древних и средневековых тамильских текстов, осваивали современную тамильскую литературу."
Источник: "Буддистический философ А.М. Пятигорский"
Николай Стефанович - не раз работали вместе. Достоверно известно, что относился к А.Ш. очень благожелательно, по крайней мере на словах. Имя упоминается, среди прочего, потому что передаёт суть времени современному читателю (Век Перевода, "О позабудь мои грехи", "Кто же вы, Николай Стефанович"). Становится ясным отчего была привычка помалкивать. Не позволяет слишком обмануться образом коллектива интеллигентных людей.
Юрий Стефанов - насколько известно, относился к А.Ш. с большим уважением, считал его наставником. К собственной персоне относился с большой скромностью. Очевидно, что А.Ш. тоже относился к нему очень доброжелательно. (А. Нестеров, Век Перевода, Егор Завалеев, страница в ВК, Википедиа, Юрий Соловьев)
Аркадий Стругацкий - много лет работал в Восточной редакции. А.Ш. был редактором книги "Пионовый фонарь". Cудя по "Глава 8. Первые люди на первом посту" Анта Скаландиса, ближайшие коллеги А.Ш. были близкими друзьями Аркадия. Так что, видимо, были как минимум знакомы.
Арсений Тарковский - есть совместные работы. Например, А.Ш. был редактором переводов Тарковского Абу-Ль-Аля аль-Маари (М. "Художественная литература, 1979). (Век Перевода, Википедиа, "50 великих стихотворений")
Н. Толстая - предположительно - если имя идентифицировано верно - были хорошо знакомы и хорошо относились друг к другу (Википедиа)
М.А. Финогенова - к сожалению, какой-либо информации найти пока что не удалось. Насколько известно, были друзьями. Часто была редактором в книгах с участием А.Ш.
Назым Хикмет - по воспоминаниям родственников, были очень хорошо знакомы и общались
Корней Чуковский - сыграл огромную роль в жизни А.Ш.
И. Цветкова - работала с А.Ш. в качестве редактора. Насколько известно, сложились хорошие отношения. К сожалению, больше информации не известно. Кроме этого списка работ.
Бетси Шидфар - точно были знакомы. Например, была составителем книг "Из классической арабской поэзии" и "Андалусская поэзия", редакторами которых были А.Ш. и Геннадий Ярославцев и А.Ш. соответственно (Век Перевода, "Из любви к слову изреченному", подробная биография есть в предисловии к "Абу Нувас" Б.Я. Шидфар, серия "Библиотека журнала "Четки"", М. "Марджани", 2011)
Асар Эппель - возможно были знакомы (участвовали в одних книгах). (Век Перевода)
Александр Энгельке - возможно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Лев Эйдлин - насколько известно, тепло относился к А.Ш. (Век Перевода, Википедиа, Китайская Поэзия)
Алексей Эйснер - предположительно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Геннадий Ярославцев - достоверно известно, что дружили. Один из ближайших коллег. Заодно и ближайший сосед - сидели то ли за соседними столами, то ли в соседних кабинетах. Часто работали вместе над книгами. Видимо, уместно сказать "напарник" (Век Перевода).
Назначение списка ниже - позволить человеку, далекому от перевода, представить мир, частью которого был Алев Шакирович. Список не претендует на полноту или точность. О ком-то остались обрывки воспоминаний, о ком-то - лишь догадки.
Основная идея проста - приметить в книгах с участием Алева Шакировича имена составителей, часто встречающихся переводчиков и редакторов. С большой вероятностью он общался с ними лично, при работе над книгами. Интернета-то не было.
Имена и ссылки на материалы пополняются по мере нахождения. Материалы приведены, чтоб сэкономить время начавшему поиск с нуля.
При желании можно самостоятельно попытаться определить самые часто встречающиеся фамилии коллег на странице со списком переводов или, при наличии дополнительной информации - направить её на почту.
Анна Ахматова - были знакомы (работали вместе, см. цитаты выше). А.Ш. был редактором посмертно вышедшей книги переводов Ахматовой
Юрий Александров - тепло относился к А.Ш. (Википедиа)
Владимир Британишский - вероятно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах (Век Перевода)
Александр Белькович – явно были знакомы, так как, например, работали составителями книги "Право на жизнь" в паре (персональный сайт, lankarus.com)
Морис Ваксмахер - предположительно большой друг, один из ближайших коллег. Очень много работали над одними книгами. (Википедиа, Век Перевода)
Евгений Винокуров - по крайней мере, далеко не раз работали переводчиками в одних сборниках. Также известно положительное отношение Е. Винокурова к стихам А.Ш. (см. раздел "Поэт"). (Википедиа, "Мне грозный ангел лиры не вручал...", "Евгений Винокуров: поэт любовного фронта", "Сережка с Малой Бронной")
Евгений Витковский - насколько известно, очень близкий друг и товарищ. Часто участвовали в одних книгах. (Среди множества достойных дел создатель сайта Век Перевода, видео: "Перед зеркалом", "Школа злословия")
Лев Гинзбург - вероятно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах (Воспоминания дочери, воспоминания Евгения Солоновича, Век Перевода, FB.ru)
Александр Големба - насколько известно, были знакомы, так как периодически участвовали в одних книгах. (Век Перевода)
Павел Гринцер – вероятно, были знакомы, работая в одной узкой области (Википедиа, russ.ru)
Сергей Емельяников - по воспоминаниям родственников, его имя не раз упоминалось дома. Вероятно, по крайней мере некоторое время, довольно плотно общались (предположительно: Дорога Памяти). Больше информации пока что обнаружить не удалось. По-видимому, переводчик.
Евгений Евтушенко - участвовали в одних сборниках как переводчики. Возможно, были знакомы (Век Перевода)
Евгений Елисеев - относились друг к другу дружески. Жили на соседних станциях, возможно иногда ездили вместе в электричке. (science.fandom.com, FB группа, картины, статья на inmytishchi.ru)
Михаил Зенкевич – по-видимому, относился к А.Ш. как старший товарищ, дружески. А.Ш., по косвенным признакам, относился к нему с большим уважением. (Век Перевода)
Юлия Жукова - были хорошо знакомы по работе. Относилась к А.Ш. очень тепло и с нежностью. (Страничка Юлии)
Римма Казакова - известно, что дружили. (Век Перевода, Википедиа, персональный сайт, "Поэзия обнаженного сердца Риммы Казаковой", заметка в блоге "Секреты Макропулоса")
Андрей Кистяковский - возможно, были знакомы - имена фигурируют в одних книгах. (Век Перевода)
Юрий Кожевников - возможно, были знакомы - имена фигурируют в одних книгах. (Век Перевода)
Юрий Кнорозов - нет никаких свидетельств того, что были знакомы лично. Но раз Стругацкие о нём слышали, то мог слышать и Алев Шакирович: оба изучали литературу древней Индии — достаточно узкий круг людей. К тому же и Ревич, судя по книге воспоминаний, тоже был хорошо осведомлен о нём. Фильм о Юрии столь характерен, что он здесь уместен (фильм).
Валерий Краснопольский - известно, что работали вместе над книгой, насколько известно - к взаимному удовольствию (Википедиа)
Владимир Летучий - известно, что как минимум были знакомы (Век Перевода, Википедиа)
Вильгельм Левик - предположительно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Семен Липкин - часто участвовали в одних книгах. Насколько известно, относились друг к другу очень тепло, и с большим добром (Век Перевода)
Алексей Михалев - были знакомы. Насколько известно, между ними установились уважительные отношения. (Википедиа, "Король синхронного перевода", "Любовь к совершенству" (а также множество других интервью по той же ссылке), отрывки интервью на youtube, интервью от 1992 на youtube)
Владимир Микушевич - вероятно, были хотя бы шапочно знакомы (Википедиа, Век Перевода, "Титан Микушевич - носитель культуры", "Для меня поэзия – разновидность магии и сказки", "Понять невозможно", разговор с Давидом Эйдельманом, об иконописи, "Один день из жизни философа", большой архив видео в ВК)
Владимир Макаренко - насколько известно, на ниве филиппинской поэзии сложилось сотрудничество и давняя дружба. Также был тамилистом. (Википедиа, Институт классического востока и античности ВШЭ, впечатления от поездки на Филиппины)
Михаил Малышев - предположительно, довольно близкий друг и товарищ. (Литературная Газета: "Война и мир Михаила Малышева" - М. Замшев)
Вера Маркова – не известно достоверно, много ли они общались. Но А.Ш., очевидно, был заинтересован культурой Японии. Особенно хокку. Было бы странно, если б иначе - учитывая-то собственные стихотворные вкусы. А среди прочего, именно Вера Маркова открыла советскому читателю хокку и танку. Сделала очень многое для перевода как японской поэзии, так и других произведений, раскрывающих культуру Японии. Как минимум, А.Ш. был обладателем многих книг из переведенных ею, а также, насколько известно, в хороших отношениях с Сергеем Северцевым.
(Век Перевода, Википедиа)
Юлия Нейман - известно, что были знакомы, как упоминается в переписке Ахматовой. Работали, например, над Рабиндранатом Тагором (Век Перевода)
Азис Несин - кажется, были знакомы (Википедиа)
Булат Окуджава – можно предположить, что были знакомы. Например, был редактором одной из первых книг А.Ш. – «Отважная душа»
Ирина Озерова - насколько известно, работали вместе над книгами, работа шла хорошо (Википедиа, Век Перевода)
М. Пастер - вероятно были знакомы через турецкую поэзию. Больше информации пока что не удалось разыскать.
Муза Павлова -
точно были знакомы, как переводчики Хикмета. (Век Перевода)
Мария Петровых - были, как минимум знакомы. Насколько известно, , что относилась к А.Ш. с уважением. (Век Перевода)
Вера Потапова – много работали вместе. Насколько известно, очень доброжелательно относилась к А.Ш., дружески. Была знакома с Бибиджан Наримановной: та помогла ей при работе над книгой "Белый парус" Тевфика Фикрета. ("Ренессанс в тыловом Сарапуле", Век Перевода)
Александр Ревич - вероятно, если Алев и работал с кем-то больше, чем с ним, то только с Морисом Ваксмахером и Геннадием Ярославцевым. Возможно, схожесть судьбы, любовь к поэзии и общие интересы, помогали найти общий язык. Обоих в семье звали "Аликами". Долгое время жили в десяти минутах ходьбы друг от друга. (Век Перевода, "Борису Александровичу Ревичу 70 лет, "Одиссея Александра Ревича", для подробного знакомства рекомендуется книга "А человек зовет человека. Воспоминания об Александре Ревиче")
Тамара Редько - заведующая "Восточной редакцией" Художественной литературы. Соответственно работали вместе очень много. (Примечание Евгения Витковского, упоминание: "Глава 8. Первые люди на первом посту" Анта Скаландиса)
Татьяна Редько-Добровольская - дочь Тамары Редько. ("Темные места в переводе надо оставлять")
Виктор Топоров - могли быть знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах. Но не факт. (Век Перевода)
Давид Самойлов - возможно, были знакомы - участвовали в одних книгах (Век Перевода).
Игорь Серебряков - часто работали вместе над переводом древних индийских книг. Несколько упоминаний о нём можно найти у С.Д. Серебряного в "Ю.Н. Рерих и история отечественной индологии". (Википедиа).
Сергей Северцев - насколько известно, относились друг к другу сердечно (Википедиа)
Андрей Cергеев - например, были составителями одной книги. Насколько известно, относились друг к другу по-доброму и с уважением. (Википедиа, Век Перевода)
Борис Слуцкий - часто работали над одними книгами. Предположительно, хорошо относился к А.Ш. (Википедиа, "Я говорил от имени России", "Не меньше, чем любовь", Век Перевода)
Пурнам Сомасундарам -
помог А.Ш. выучить язык. А.Ш. очень грустил, когда Сома умер.
"Литературовед, приехал из Индии в 1956 году для работы по переводу русской литературы на тамильский язык. Его деятельность, однако, этим не ограничилась. Будучи весьма эрудированным человеком в области индийской культуры, знатоком, помимо тамильского, санскрита и хинди, он смог оказать неоценимую помощь русским филологам в изучении тамильского языка и литературы на нем. Он был вдохновителем и редактором многих переводов и научных трудов, редактором «Тамильско-русского словаря». С его помощью наши ученые разбирались в хитросплетениях древних и средневековых тамильских текстов, осваивали современную тамильскую литературу."
Источник: "Буддистический философ А.М. Пятигорский"
Николай Стефанович - не раз работали вместе. Достоверно известно, что относился к А.Ш. очень благожелательно, по крайней мере на словах. Имя упоминается, среди прочего, потому что передаёт суть времени современному читателю (Век Перевода, "О позабудь мои грехи", "Кто же вы, Николай Стефанович"). Становится ясным отчего была привычка помалкивать. Не позволяет слишком обмануться образом коллектива интеллигентных людей.
Юрий Стефанов - насколько известно, относился к А.Ш. с большим уважением, считал его наставником. К собственной персоне относился с большой скромностью. Очевидно, что А.Ш. тоже относился к нему очень доброжелательно. (А. Нестеров, Век Перевода, Егор Завалеев, страница в ВК, Википедиа, Юрий Соловьев)
Аркадий Стругацкий - много лет работал в Восточной редакции. А.Ш. был редактором книги "Пионовый фонарь". Cудя по "Глава 8. Первые люди на первом посту" Анта Скаландиса, ближайшие коллеги А.Ш. были близкими друзьями Аркадия. Так что, видимо, были как минимум знакомы.
Арсений Тарковский - есть совместные работы. Например, А.Ш. был редактором переводов Тарковского Абу-Ль-Аля аль-Маари (М. "Художественная литература, 1979). (Век Перевода, Википедиа, "50 великих стихотворений")
Н. Толстая - предположительно - если имя идентифицировано верно - были хорошо знакомы и хорошо относились друг к другу (Википедиа)
М.А. Финогенова - к сожалению, какой-либо информации найти пока что не удалось. Насколько известно, были друзьями. Часто была редактором в книгах с участием А.Ш.
Назым Хикмет - по воспоминаниям родственников, были очень хорошо знакомы и общались
Корней Чуковский - сыграл огромную роль в жизни А.Ш.
И. Цветкова - работала с А.Ш. в качестве редактора. Насколько известно, сложились хорошие отношения. К сожалению, больше информации не известно. Кроме этого списка работ.
Бетси Шидфар - точно были знакомы. Например, была составителем книг "Из классической арабской поэзии" и "Андалусская поэзия", редакторами которых были А.Ш. и Геннадий Ярославцев и А.Ш. соответственно (Век Перевода, "Из любви к слову изреченному", подробная биография есть в предисловии к "Абу Нувас" Б.Я. Шидфар, серия "Библиотека журнала "Четки"", М. "Марджани", 2011)
Асар Эппель - возможно были знакомы (участвовали в одних книгах). (Век Перевода)
Александр Энгельке - возможно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Лев Эйдлин - насколько известно, тепло относился к А.Ш. (Век Перевода, Википедиа, Китайская Поэзия)
Алексей Эйснер - предположительно были знакомы, так как участвовали как переводчики в одних книгах (Век Перевода)
Геннадий Ярославцев - достоверно известно, что дружили. Один из ближайших коллег. Заодно и ближайший сосед - сидели то ли за соседними столами, то ли в соседних кабинетах. Часто работали вместе над книгами. Видимо, уместно сказать "напарник" (Век Перевода).
Рецензия на книгу "Жасминовая песнь". Из тамильской поэзии эпохи Сангама (III - IV вв.). Составление и перевод с тамильского Алева Ибрагимова. Предисловие И. Серебрякова. Москва, "Художественная литература", 1982. Вера Потапова (Н. Запорожцева "Ренессанс в тыловом Сарапуле", Н.Чуковский "Высокое искусство", Век Перевода)
Потапова (Длигач)
Вера
Аркадьевна
Вера
Аркадьевна
Поэтесса, переводчица
В. Потапова. "Звуки и краски" // Иностранная литература. – 9.1983. – ISSN 0130-6545. – C. 240
"Если хочешь почувствовать и понять Индию, нужно научиться видеть звуки и слышать краски.
[...]
Каким воображением должен обладать поэт-переводчик, чтобы поднять из пучины времен, с её непрестанно набегающими волнами, неведомый мир, затонувший в ней много столетий тому назад, населенный живыми людьми, с их чувствами, поступками, характерами, бытом, с их трудом, с их погребенной в веках человечностью. Этот мир не придуман! Он сохранен волшебством поэтического слова. Сохранен, как храм Шивы в древнейшем индийском городе Мадуре, в штате Тамилнад, где некогда возник легендарный третий Сангам, общество поэтов. И, как в другой галактике, этот мир существует поныне в тамильской лирике Сангама III-IV веков.
Но величайшее чудо поэзии заключается в ее переводимости. Чтобы воссоздать стихи древних тамильских поэтов средствами другого языка, советскому переводчику нужно было всей силой своего внутреннего зрения увидеть незнакомый мир, бесконечно удаленный во времени и пространстве, в котором жили и творили стихотворцы древнего Тамилнада. Не переводить семантически строку за строкой, в необоснованной надежде на то, что они "склеятся" в некую идею стихотворения, а иметь свое истолкование вещи. И, самое главное, как писала Марина Цветаева: "Идя по следу поэта, заново прокладывать всю дорогу, которую прокладывал он".
Переводы тамильской лирики осуществлены Алевом Ибрагимовым с той бережностью и значительностью, которой заслуживает великий подлинник. Его поэзия, доселе почти неизвестная советскому читателю, по существу лишь теперь начинает открываться нам в неповторимом обаянии звуков и красок вечно живой древности.
[...]
В таком своеобразном "обрамлении" ["псевдонимов" и "адресов", сообщающих поэзии некую странность, почти загадочность] подкупающая народность, искренность и простодушие особенно трогают читателя. Может быть, потому что в русском издании "Жасминовой песни" часто отсутствует стилизация, которую Б. Пастернак называет "литературным притворством".
[...]
Возьмем стихотворение Перунгадунго "Подруга девушки - молодому человеку":
[...]
Переводчик умело справляется с речевыми характеристиками действующих лиц, проявляя богатство лексики и гибкость синтаксиса.
И все же у автора переводов встречаются особенности лексического отбора, кажущиеся мне спорными. Просторечие, прекрасно передающее обаяние и непосредственность древней поэзии, тем не менее требует великой осторожности в обращении. В этом смысле чувство меры порой изменяет переводчику и получается некоторый "пережим".
[...]
Нельзя не обратить внимания на некую особенность лирики Сангама. В ней преобладают стихи от первого лица: "Молодой человек - своему сердцу" или "Молодая женщина - обращаясь к ночи". Последнее написано и переведено с большим чувством. Поэтический темперамент и эмоциональность перевода делают книгу привлекательной и усиливают современность звучания.
Алев Ибрагимов давно занимается поэзией Тамилнада. Его перу принадлежит также перевод "Тирукурала", "священных двустиший" тамильского народа.
[...]
По сложности истолкования "Тирукурал" не только не уступает поэзии Сангама, но даже превосходит ее. Тем не менее "Священные двустишия" вызывают у русского читателя значительный интерес и воспринимаются без натяжки. [...] Можно сказать, что афористичный и доходчивый стих, воссозданный средствами русского языка, сохраняет глубину содержания и остроту авторской мысли. Перед нами русский "Курал" во всей его первозданной мудрости и непосредственности. Избранные переводчиком главы - Праведность, Мудрость, Любовь - дают, мне думается, достаточно целостное представление о великом памятнике.
Разумеется, конкретность деталей в "Жасминовой песни" создает неотразимый "эффект присутствия". Но нельзя забывать о том, что философская поэзия "Тирукурала" отнюдь не абстракция. Ее мудрые, глубоко человечные обобщения кореняться в той же народной жизни древнего Тамилнада, чью поэтическую летопись открыл нам Алев Ибрагимов."
[...]
Каким воображением должен обладать поэт-переводчик, чтобы поднять из пучины времен, с её непрестанно набегающими волнами, неведомый мир, затонувший в ней много столетий тому назад, населенный живыми людьми, с их чувствами, поступками, характерами, бытом, с их трудом, с их погребенной в веках человечностью. Этот мир не придуман! Он сохранен волшебством поэтического слова. Сохранен, как храм Шивы в древнейшем индийском городе Мадуре, в штате Тамилнад, где некогда возник легендарный третий Сангам, общество поэтов. И, как в другой галактике, этот мир существует поныне в тамильской лирике Сангама III-IV веков.
Но величайшее чудо поэзии заключается в ее переводимости. Чтобы воссоздать стихи древних тамильских поэтов средствами другого языка, советскому переводчику нужно было всей силой своего внутреннего зрения увидеть незнакомый мир, бесконечно удаленный во времени и пространстве, в котором жили и творили стихотворцы древнего Тамилнада. Не переводить семантически строку за строкой, в необоснованной надежде на то, что они "склеятся" в некую идею стихотворения, а иметь свое истолкование вещи. И, самое главное, как писала Марина Цветаева: "Идя по следу поэта, заново прокладывать всю дорогу, которую прокладывал он".
Переводы тамильской лирики осуществлены Алевом Ибрагимовым с той бережностью и значительностью, которой заслуживает великий подлинник. Его поэзия, доселе почти неизвестная советскому читателю, по существу лишь теперь начинает открываться нам в неповторимом обаянии звуков и красок вечно живой древности.
[...]
В таком своеобразном "обрамлении" ["псевдонимов" и "адресов", сообщающих поэзии некую странность, почти загадочность] подкупающая народность, искренность и простодушие особенно трогают читателя. Может быть, потому что в русском издании "Жасминовой песни" часто отсутствует стилизация, которую Б. Пастернак называет "литературным притворством".
[...]
Возьмем стихотворение Перунгадунго "Подруга девушки - молодому человеку":
[...]
Переводчик умело справляется с речевыми характеристиками действующих лиц, проявляя богатство лексики и гибкость синтаксиса.
И все же у автора переводов встречаются особенности лексического отбора, кажущиеся мне спорными. Просторечие, прекрасно передающее обаяние и непосредственность древней поэзии, тем не менее требует великой осторожности в обращении. В этом смысле чувство меры порой изменяет переводчику и получается некоторый "пережим".
[...]
Нельзя не обратить внимания на некую особенность лирики Сангама. В ней преобладают стихи от первого лица: "Молодой человек - своему сердцу" или "Молодая женщина - обращаясь к ночи". Последнее написано и переведено с большим чувством. Поэтический темперамент и эмоциональность перевода делают книгу привлекательной и усиливают современность звучания.
Алев Ибрагимов давно занимается поэзией Тамилнада. Его перу принадлежит также перевод "Тирукурала", "священных двустиший" тамильского народа.
[...]
По сложности истолкования "Тирукурал" не только не уступает поэзии Сангама, но даже превосходит ее. Тем не менее "Священные двустишия" вызывают у русского читателя значительный интерес и воспринимаются без натяжки. [...] Можно сказать, что афористичный и доходчивый стих, воссозданный средствами русского языка, сохраняет глубину содержания и остроту авторской мысли. Перед нами русский "Курал" во всей его первозданной мудрости и непосредственности. Избранные переводчиком главы - Праведность, Мудрость, Любовь - дают, мне думается, достаточно целостное представление о великом памятнике.
Разумеется, конкретность деталей в "Жасминовой песни" создает неотразимый "эффект присутствия". Но нельзя забывать о том, что философская поэзия "Тирукурала" отнюдь не абстракция. Ее мудрые, глубоко человечные обобщения кореняться в той же народной жизни древнего Тамилнада, чью поэтическую летопись открыл нам Алев Ибрагимов."
Документ времени. Приглашение на 20-ю годовщину журнала Soviet Land (Советская Земля) и награждение Премии Неру Советской Земли. Среди спикеров - мистер Ибрагимов. Мадрас, Тамилнад, Индия, 1968.
Путешествия
Любил. По воспоминаниям, ездил в Африку - там была вспышка Эболы или что-то такое, и нужен был переводчик. Ездил в Индию, вроде бы два раза, вроде бы переводчиком при советской медицинской экспедиции (известно что одна из командировок попала на Новый Год 1966). Возможно, ездил в Японию (скорее нет, чем да). Когда открылись границы – успел съездить во Францию на старости лет. Побывал в Египте.
Побывал в детстве в Турции. До войны. Был там и во взрослом возрасте. Помнил какой вкус у настоящих инжира, рахата-лукума и йогурта (очень мечтал их снова попробовать).
Любил. По воспоминаниям, ездил в Африку - там была вспышка Эболы или что-то такое, и нужен был переводчик. Ездил в Индию, вроде бы два раза, вроде бы переводчиком при советской медицинской экспедиции (известно что одна из командировок попала на Новый Год 1966). Возможно, ездил в Японию (скорее нет, чем да). Когда открылись границы – успел съездить во Францию на старости лет. Побывал в Египте.
Побывал в детстве в Турции. До войны. Был там и во взрослом возрасте. Помнил какой вкус у настоящих инжира, рахата-лукума и йогурта (очень мечтал их снова попробовать).
Из воспоминаний родственников
Документ времени. Командировочные
"Пудумейпиттан,"СВЕТ ЛЮБВИ", рассказы, перевод с тамильского А. Ибрагимова, ГИХЛ, Москва,1961 г.
В Советском Союзе выпускается много книг, переведенных с языков Азии и Африки. Было бы немыслимо писать рецензию на каждую из них. Но нельзя не откликнуться на опубликование первого значительного сборника тамильской прозы, сборника рассказов одного из самых видных тамильских прозаиков двадцатого века, и притом сборника, вышедшего тиражом в тридцать тысяч экземпляров.
Пудумейпиттан /С. Вируттачалам/ /1906-1948/ [ /... / - примечания автора рецензии ] означает для современной тамильской литературы завершение эволюционной стадии, переворот в развитии тамильской прозы, разрыв со многими устарелыми традициями, зарождение совершенно нового элемента. Его творчество - в раннем периоде оно испытывало влияние Мопассана, а в лучших произведениях - приближается к Чехову - первое яркое выражение критического реализма в тамильской литературе. Пудумейпиттан оставил после себя более двухсот рассказов, несколько драм и сценариев, небольшой сборник стихов и чрезвычайно интересные статьи. Это наследство ещё целиком не опубликовано. Оно ожидает исследователя, который правильно оценит значение Пудумейпиттана и определит его место не только в развитии тамильской прозы, но также и в развитии современной индийской прозы. Индия, а также весь мир в настоящее время "открывают” двух гигантов современной тамильской литературы - Баради и Пудумейпиттана. Приятно отметить,что в отношении обоих писателей именно советская индология занимает ведущее положение. В этом году исполняется восемьдесят лет со дня рождения С. Баради /1882-1921/. Советский востоковед Смирнова изучала его творчество в течение многих лет; она обещала написать обширную монографию. Теперь, с помощью перевода Ибрагимова, читатели Советского Союза и других стран, знающие русский язык, могут наслаждаться прозой Пудумейпиттана.
После короткого, но содержательного вступления, которое содержит интересные сведения о том, что Пудумейпиттан был одним из первых популяризаторов советской литературы в Тамилнаде /он перевел рассказы Горького, Шолохова, Тихонова и Эренбурга/ следуют сами рассказы в точном и тщательном переводе. Состав сборника отражает насколько возможно все характерные черты творчества Пудумейпиттана.
Сборник, содержащий 22 рассказа, очевидно, оставлен в хронологическом порядке. На первых страницах Пудумейпиттан предстает, как юморист /"Этот дурак Вену"/ и внимательный наблюдатель человеческой души, особенно женской души /"На разных языках", в оригинале: "Два мира"/. Затем следуют рассказы более глубокого содержания - на социальную тематику /"Источник бед" и др./. Наибольшей высоты Пудумейпиттан достигает в разоблачении распада, загнивания, нищеты и жестокости окружающего общества. Этой цели он достигает наиболее экономным, простым и весьма эффективным способом. На мой взгляд, наиболее сильные рассказы сборника: "Смерть на улице", "Человек-машина", "Поннахарам - Золотой Город". В своем сатирическом рассказе "Бог и Каидасами Пиллей" он передает типично индийскую атмосферу; другое сатирическое произведение направлено против полиции и детективных романов - "Тирукурал подвелл"/в оригинале - "Смятение, произведенное Тирукуралом"/. Ибрагимов почти полностью преуспел в ознакомлении читателя с разнообразием, столь характерным для сложного и постоянно развивающегося творчества Пудумейпиттана. Можно пожалеть, что переводчик не включил в сборник такие рассказы, как "Женщина и смерть","Рассказы демона","Благотворительность Саи-гуттеваиа" и "Разрешение проклятья", рассказы, которые совершенно по-особому пленяют своим чисто южно-индийским колоритом. Следует также пожалеть о том, что Ибрагимов не знал сборника "Анмей" /"Мужество"/. В частности, несомненно, заслуживал перевода программный рассказ этого сборника.
Переводить Пудумейпиттана - нелегкий труд. И по языку и по стилю он относится к наиболее трудным среди современных тамильских прозаиков. Я не знаю, есть ли кто-нибудь, за исключением Мауни и Л.С. Рамамирдама, чей язык более выразителен и богат, а стиль более усложнен и запутан, чем стиль Пудумейпиттана, особенно в последний период его творчества. И тут необходимо отметить, что Ибрагимов превосходно справился со своей задачей. Сравнение с оригиналом показывает, что переводчик выбрал такую степень свободы, при которой не страдает верность оригиналу, так что его переводы верны в лучшем смысле этого слова. Чтение его переводов убедительно свидетельствует против тех, кто беспомощно провозглашают "традуттори-традитори" [примечание составителя сайта: т.е. «переводчик - это предатель», имеется в виду что каждый перевод в какой-то мере не соответствует оригиналу] и ободряет всех, кто как он, честно трудятся над переводом произведений поэтов и прозаиков Азии и Африки.
Камиль Звелебил"
В Советском Союзе выпускается много книг, переведенных с языков Азии и Африки. Было бы немыслимо писать рецензию на каждую из них. Но нельзя не откликнуться на опубликование первого значительного сборника тамильской прозы, сборника рассказов одного из самых видных тамильских прозаиков двадцатого века, и притом сборника, вышедшего тиражом в тридцать тысяч экземпляров.
Пудумейпиттан /С. Вируттачалам/ /1906-1948/ [ /... / - примечания автора рецензии ] означает для современной тамильской литературы завершение эволюционной стадии, переворот в развитии тамильской прозы, разрыв со многими устарелыми традициями, зарождение совершенно нового элемента. Его творчество - в раннем периоде оно испытывало влияние Мопассана, а в лучших произведениях - приближается к Чехову - первое яркое выражение критического реализма в тамильской литературе. Пудумейпиттан оставил после себя более двухсот рассказов, несколько драм и сценариев, небольшой сборник стихов и чрезвычайно интересные статьи. Это наследство ещё целиком не опубликовано. Оно ожидает исследователя, который правильно оценит значение Пудумейпиттана и определит его место не только в развитии тамильской прозы, но также и в развитии современной индийской прозы. Индия, а также весь мир в настоящее время "открывают” двух гигантов современной тамильской литературы - Баради и Пудумейпиттана. Приятно отметить,что в отношении обоих писателей именно советская индология занимает ведущее положение. В этом году исполняется восемьдесят лет со дня рождения С. Баради /1882-1921/. Советский востоковед Смирнова изучала его творчество в течение многих лет; она обещала написать обширную монографию. Теперь, с помощью перевода Ибрагимова, читатели Советского Союза и других стран, знающие русский язык, могут наслаждаться прозой Пудумейпиттана.
После короткого, но содержательного вступления, которое содержит интересные сведения о том, что Пудумейпиттан был одним из первых популяризаторов советской литературы в Тамилнаде /он перевел рассказы Горького, Шолохова, Тихонова и Эренбурга/ следуют сами рассказы в точном и тщательном переводе. Состав сборника отражает насколько возможно все характерные черты творчества Пудумейпиттана.
Сборник, содержащий 22 рассказа, очевидно, оставлен в хронологическом порядке. На первых страницах Пудумейпиттан предстает, как юморист /"Этот дурак Вену"/ и внимательный наблюдатель человеческой души, особенно женской души /"На разных языках", в оригинале: "Два мира"/. Затем следуют рассказы более глубокого содержания - на социальную тематику /"Источник бед" и др./. Наибольшей высоты Пудумейпиттан достигает в разоблачении распада, загнивания, нищеты и жестокости окружающего общества. Этой цели он достигает наиболее экономным, простым и весьма эффективным способом. На мой взгляд, наиболее сильные рассказы сборника: "Смерть на улице", "Человек-машина", "Поннахарам - Золотой Город". В своем сатирическом рассказе "Бог и Каидасами Пиллей" он передает типично индийскую атмосферу; другое сатирическое произведение направлено против полиции и детективных романов - "Тирукурал подвелл"/в оригинале - "Смятение, произведенное Тирукуралом"/. Ибрагимов почти полностью преуспел в ознакомлении читателя с разнообразием, столь характерным для сложного и постоянно развивающегося творчества Пудумейпиттана. Можно пожалеть, что переводчик не включил в сборник такие рассказы, как "Женщина и смерть","Рассказы демона","Благотворительность Саи-гуттеваиа" и "Разрешение проклятья", рассказы, которые совершенно по-особому пленяют своим чисто южно-индийским колоритом. Следует также пожалеть о том, что Ибрагимов не знал сборника "Анмей" /"Мужество"/. В частности, несомненно, заслуживал перевода программный рассказ этого сборника.
Переводить Пудумейпиттана - нелегкий труд. И по языку и по стилю он относится к наиболее трудным среди современных тамильских прозаиков. Я не знаю, есть ли кто-нибудь, за исключением Мауни и Л.С. Рамамирдама, чей язык более выразителен и богат, а стиль более усложнен и запутан, чем стиль Пудумейпиттана, особенно в последний период его творчества. И тут необходимо отметить, что Ибрагимов превосходно справился со своей задачей. Сравнение с оригиналом показывает, что переводчик выбрал такую степень свободы, при которой не страдает верность оригиналу, так что его переводы верны в лучшем смысле этого слова. Чтение его переводов убедительно свидетельствует против тех, кто беспомощно провозглашают "традуттори-традитори" [примечание составителя сайта: т.е. «переводчик - это предатель», имеется в виду что каждый перевод в какой-то мере не соответствует оригиналу] и ободряет всех, кто как он, честно трудятся над переводом произведений поэтов и прозаиков Азии и Африки.
Камиль Звелебил"
Алев Шакирович Ибрагимов
Художественное искусство
Алев Шакирович обладал способностями к рисованию, и, возможно, даже подумывал в школьное время пойти учиться на художника, однако по какой-то причине во взрослом возрасте не рисовал. По воспоминаниям, часто работал в качестве переводчика на выставках.
Алев Шакирович обладал способностями к рисованию, и, возможно, даже подумывал в школьное время пойти учиться на художника, однако по какой-то причине во взрослом возрасте не рисовал. По воспоминаниям, часто работал в качестве переводчика на выставках.
Из воспоминаний родственников
Акварельный набор Алева Шакировича. Побитый временем.
Английский тип, привезен из Турции(?). В больших кюветах были краски, в круглых - фарфоровые палитры. Полочки складываются внутрь, сверху закрывалась крышка (от которой остался только осколок на переднем плане). Куплена, вероятно, либо до войны, либо сразу после.
Английский тип, привезен из Турции(?). В больших кюветах были краски, в круглых - фарфоровые палитры. Полочки складываются внутрь, сверху закрывалась крышка (от которой остался только осколок на переднем плане). Куплена, вероятно, либо до войны, либо сразу после.
Анна Ахматова
"По косвенным данным, в начале 1965 года Ахматова была приглашена к работе над древнеегипетской лирикой; в т. н. «записной книжке „№ 20“ есть запись в две строчки (очевидно, от начала апреля 1965 года»: «В понедельник вечером звонит С. С. Наровчатов. Юля приносит египтян от младотурка». Для постороннего глаза набор слов, но на самом деле тут все ясно: именно с предисловием Наровчатова впервые были опубликованы 29 мая 1965 года (накануне отъезда Ахматовой в Лондон) переложения Ахматовой из древнеегипетской поэзии в «Литературной газете». «Юля» — Юлия Моисеевна Нейман, «младотурок» — Алев Шакирович Ибрагимов, работавший в Восточной редакции издательства «Художественная литература», оба — поэты-переводчики. В 20- числах мая Л. К. Чуковская записала: «Египтян уже сдала. Ждет денег. — Египтяне восхитительны. Самая ранняя из известных нам поэзий мира: две тысячи лет до Рождества Христова» (курсив мой, слова принадлежат Ахматовой — Е. В.). Т. н. «Записная книжка» № 21 Ахматовой содержит сотни строк древнеегипетской лирики, причем при сравнении с позднее опубликованными текстами видно, что это — черновики. Так что по меньшей мере как первооткрывательница этой древнейшей, наряду с шумерской, поэзии Ахматова-переводчица в русской литературе безусловна."
Источник
"По косвенным данным, в начале 1965 года Ахматова была приглашена к работе над древнеегипетской лирикой; в т. н. «записной книжке „№ 20“ есть запись в две строчки (очевидно, от начала апреля 1965 года»: «В понедельник вечером звонит С. С. Наровчатов. Юля приносит египтян от младотурка». Для постороннего глаза набор слов, но на самом деле тут все ясно: именно с предисловием Наровчатова впервые были опубликованы 29 мая 1965 года (накануне отъезда Ахматовой в Лондон) переложения Ахматовой из древнеегипетской поэзии в «Литературной газете». «Юля» — Юлия Моисеевна Нейман, «младотурок» — Алев Шакирович Ибрагимов, работавший в Восточной редакции издательства «Художественная литература», оба — поэты-переводчики. В 20- числах мая Л. К. Чуковская записала: «Египтян уже сдала. Ждет денег. — Египтяне восхитительны. Самая ранняя из известных нам поэзий мира: две тысячи лет до Рождества Христова» (курсив мой, слова принадлежат Ахматовой — Е. В.). Т. н. «Записная книжка» № 21 Ахматовой содержит сотни строк древнеегипетской лирики, причем при сравнении с позднее опубликованными текстами видно, что это — черновики. Так что по меньшей мере как первооткрывательница этой древнейшей, наряду с шумерской, поэзии Ахматова-переводчица в русской литературе безусловна."
Источник
Евгений Владимирович Витковский
Писатель-фантаст, литературовед, поэт, переводчик
Документ времени. Неизвестно, что произошло с первой просьбой, и откликнулся ли Алев Шакирович на эту. Однако письмо им было сохранено. О городе Нурек и его библиотеке: сухим языком, Новая Газета
По-видимому, с иностранной делегацией.
Рецензия на книгу "Из современной турецкой поэзии. Фазыл Хюсню Дагларджа. Октай Рифат. Рифат Ыл-газ. Ахмед Ариф". Перевод с турецкого. М. "Прогресс". 1975. Михаил Малышев
Михаил Михайлович Малышев
Переводчик
М. Малышев. "Кинжалом луча я пронзаю мрак" // Литературное обозрение. – 1976. – Выпуск № 8 C. 92
Рукописная надпись вверху статьи:
"Алеву! Для размышления мой старательный разбор. Хвалил то, что считал удачным, ругал, что не нравилось. Прости, коли задел, а лучше поправь для общего блага.
Мих. Малышев"
[...]
"Стихи Октая Рифата переводились у нас раньше, но не всегда удачно. Теперь мы узнали их лучше в переводах Алева Ибрагимова. Узнали интересного поэта, очень разностороннего, ищущего, неутомимого экспериментатора. (Искал он и не на плодотворных путях, когда пытался, подобно французским сюрреалистам, "Передвинуть границы так называемой действительности" и "создать надреальность", изобразить "реальность с ее забытым ликом".)"
Октай Рифат предстает перед русским читателем прежде всего как блестящий лирик (стихи "После дождя", "Солнце в воде", "Ожидание", "Циркач", "Песня", "Всадница"). Хороших лирических стихов много; в них угадывается знание французской поэзии, и они, пожалуй, лучше всего удались переводчику. (Чего не скажешь о стихах, написанных в традиции народной поэзии, напоминающих "городской" романс или шуточную песенку, в которых просторечный язык оригинала заставлял переводчика искать русские эквиваленты, и тогда в переводе появлялись "молодицы", "судьбины", "милены-гулены", "европейки", и "стамбулки" и прочая "проруха". Все это в сочетании с турецкими "вай", "аман-аман" и "селямами" оборачивается безвкусицей.)
[...]
"Алеву! Для размышления мой старательный разбор. Хвалил то, что считал удачным, ругал, что не нравилось. Прости, коли задел, а лучше поправь для общего блага.
Мих. Малышев"
[...]
"Стихи Октая Рифата переводились у нас раньше, но не всегда удачно. Теперь мы узнали их лучше в переводах Алева Ибрагимова. Узнали интересного поэта, очень разностороннего, ищущего, неутомимого экспериментатора. (Искал он и не на плодотворных путях, когда пытался, подобно французским сюрреалистам, "Передвинуть границы так называемой действительности" и "создать надреальность", изобразить "реальность с ее забытым ликом".)"
Октай Рифат предстает перед русским читателем прежде всего как блестящий лирик (стихи "После дождя", "Солнце в воде", "Ожидание", "Циркач", "Песня", "Всадница"). Хороших лирических стихов много; в них угадывается знание французской поэзии, и они, пожалуй, лучше всего удались переводчику. (Чего не скажешь о стихах, написанных в традиции народной поэзии, напоминающих "городской" романс или шуточную песенку, в которых просторечный язык оригинала заставлял переводчика искать русские эквиваленты, и тогда в переводе появлялись "молодицы", "судьбины", "милены-гулены", "европейки", и "стамбулки" и прочая "проруха". Все это в сочетании с турецкими "вай", "аман-аман" и "селямами" оборачивается безвкусицей.)
[...]
Алев Шакирович Ибрагимов
Рождение стиха
Пригоршня уцелевших стадий стихотворения. Показывает ход мысли Алева Шакировича. Стих старался сначала выточить, и лишь затем перенести на бумагу.
Бокс с судьбой
1
Боксировал с судьбой,
Получил в самый глаз.
Пришлось уйти -
Ставить примочки.
2
Боксировал с судьбой!
Шлеп!
Получил в лоб!
Раз!
Получил в глаз!
Тут же сняли меня
из-за явного превосходства...
3
Боксировал с судьбой
Раз!
Получил в самый глаз!
И сняли меня
из-за явного превосходства
судьбы!
А вот каким стих в итоге вышел в свет:
БОКС
Боксировал я с судьбой.
Р-р-раз!–
она засветила мне в глаз,–
и тут же бой прекратили
за явным ее превосходством.
Хранил у кровати блокнот. Бывало, стих приходил к нему ночью, чуть ли не во сне. Старался скорей записать, не упустить.
Порой с отсутствующим и довольно забавным видом стоял у себя в комнате, начитывая стихотворение раз за разом. Бормотал его, полировал. «Набубнивал».
Бокс с судьбой
1
Боксировал с судьбой,
Получил в самый глаз.
Пришлось уйти -
Ставить примочки.
2
Боксировал с судьбой!
Шлеп!
Получил в лоб!
Раз!
Получил в глаз!
Тут же сняли меня
из-за явного превосходства...
3
Боксировал с судьбой
Раз!
Получил в самый глаз!
И сняли меня
из-за явного превосходства
судьбы!
А вот каким стих в итоге вышел в свет:
БОКС
Боксировал я с судьбой.
Р-р-раз!–
она засветила мне в глаз,–
и тут же бой прекратили
за явным ее превосходством.
Хранил у кровати блокнот. Бывало, стих приходил к нему ночью, чуть ли не во сне. Старался скорей записать, не упустить.
Порой с отсутствующим и довольно забавным видом стоял у себя в комнате, начитывая стихотворение раз за разом. Бормотал его, полировал. «Набубнивал».
Из воспоминаний родственников
Рецензия на книгу П. Абрахамса "Живущие в ночи" д.и.н. Михаила Коростовцева (биография, википедиа, значение как педагога)
Коростовцев Михаил Александрович
Историк. Академик АН СССР.
![Коростовцев М. Живущие в ночи // Азия и Африка сегодня. – 1970. – Номер 10 C. 57-57 [Электронный ресурс]. URL: https://asaf-today.ru/s0321-50750000621-9-1-ru-1647/ (дата обращения: 11.11.2021).](https://static.tildacdn.info/tild6435-3732-4435-b161-623633306163/-/empty/_____.jpg)
Коростовцев М. Живущие в ночи // Азия и Африка сегодня. – 1970. – Номер 10 C. 57-57 [Электронный ресурс]. URL: https://asaf-today.ru/s0321-50750000621-9-1-ru-1647/ (дата обращения: 11.11.2021).
[...]
"Отличный перевод А. Ибрагимова и Т. Редько передал художественность и увлекательность романа. "
[...]
"Интересный и талантливый роман П. Абрахамса - это призыв ко всему прогрессивному человечеству систематически и беспощадно бороться против всяческих проявлений расизма - одной из самых страшных социальных язв нашего века."
"Отличный перевод А. Ибрагимова и Т. Редько передал художественность и увлекательность романа. "
[...]
"Интересный и талантливый роман П. Абрахамса - это призыв ко всему прогрессивному человечеству систематически и беспощадно бороться против всяческих проявлений расизма - одной из самых страшных социальных язв нашего века."
Туберкулез. Спорт.
В окопах схватил туберкулез. Вылечили, выздоровел. По воспоминаниям родственников, в рабочем состоянии осталось только около трети легких. Было не так просто дышать. Говорил, что больно есть хрустящие яблоки – глотать их.
При этом всё равно вел такую жизнь, как и другие люди. Спасало очень мощное кровообращение. Умудрялся даже ходить на лыжах и играть в настольный теннис (пыхтя от частого дыхания). В старости – каждый день делал зарядку.
В окопах схватил туберкулез. Вылечили, выздоровел. По воспоминаниям родственников, в рабочем состоянии осталось только около трети легких. Было не так просто дышать. Говорил, что больно есть хрустящие яблоки – глотать их.
При этом всё равно вел такую жизнь, как и другие люди. Спасало очень мощное кровообращение. Умудрялся даже ходить на лыжах и играть в настольный теннис (пыхтя от частого дыхания). В старости – каждый день делал зарядку.
Из воспоминаний родственников
Алев Шакирович Ибрагимов. На лодке
Бокс
Дыхалка из-за туберкулеза была уже не та, но благодаря давнишним занятиям боксом (вероятно, школьным) мог дать в лоб наповал.
Гимнастика
По воспоминаниям, в школе занимался ещё и гимнастикой.
Волейбол
Любил. На даче в конце улицы - на поляне у леса - у жителей поселка была самодельная волейбольная площадка. Врыли два столба, сетку выносили из дома. Регулярно играл на ней вместе с другими соседями.
Дыхалка из-за туберкулеза была уже не та, но благодаря давнишним занятиям боксом (вероятно, школьным) мог дать в лоб наповал.
Гимнастика
По воспоминаниям, в школе занимался ещё и гимнастикой.
Волейбол
Любил. На даче в конце улицы - на поляне у леса - у жителей поселка была самодельная волейбольная площадка. Врыли два столба, сетку выносили из дома. Регулярно играл на ней вместе с другими соседями.
Из воспоминаний родственников
Рецензия на книгу Камалы Маркандайи "Алчность" Владимира Макаренко (википедиа, Институт классического востока и античности ВШЭ)
Макаренко Владимир Афанасьевич
Лингвист, востоковед, к.ф.н.
Макаренко В. Новый роман Маркандайи // Азия и Африка сегодня. – 1971. – Выпуск № 7 C. 44
[...]
"Роман Камалы Маркандайи в отличном переводе с английского А. Ибрагимова поможет нам лучше познакомиться с Южной Индией, ее свободолюбивыми людьми и удивительной природой."
[...]
"Роман Камалы Маркандайи в отличном переводе с английского А. Ибрагимова поможет нам лучше познакомиться с Южной Индией, ее свободолюбивыми людьми и удивительной природой."
[...]
"Молодежь, принадлежавшая к московскому, питерскому или иному интеллектуальному кругу, причем зачастую во втором, а то и в третьем поколении, была увлечена великими литературами, например, французской, пьянела от Бодлера или Верлена и не желала слышать ни о ком другом. Я не считал себя подготовленным к этим прославленным именам и отложил реализацию своей любви на потом. Мои африканские занятия привели к знакомству с чудесным человеком – Алевом Шакировичем Ибрагимовым, младшим другом Анны Ахматовой, редактировавшим восточные альманахи. Именно он внушил мне мысль о необходимости найти «своего» автора поэта, освоение которого не было бы связано с издательскими сроками, поэта для перевода «в стол». «Это единственный способ, – убеждал он, – не превратиться в литературного поденщика». Так, очень медленно, через марокканцев и амхарцев, я стал приближаться к Ронсару, к французским символистам, к Стефану Малларме, с которым провел много лет."
Источник
Источник
Дубровкин Роман Михайлович
Поэт-переводчик
Имя
Говорил, что Алев - это от турецкого "огонь". Почему родители выбрали именно это имя не рассказывал.
Окружающие часто коверкали - больно редкое. Алеф, Алек, Олек, Александр, многие звали Олегом (даже зная, что настоящее имя - Алев), на даче почему-то соседи звали Кириллом, дома звали Аликом. Когда называли неправильно - не подавал виду, улыбался про себя.
Говорил, что Алев - это от турецкого "огонь". Почему родители выбрали именно это имя не рассказывал.
Окружающие часто коверкали - больно редкое. Алеф, Алек, Олек, Александр, многие звали Олегом (даже зная, что настоящее имя - Алев), на даче почему-то соседи звали Кириллом, дома звали Аликом. Когда называли неправильно - не подавал виду, улыбался про себя.
Из воспоминаний родственников
Ибрагимов А.Ш. при попытке привести в порядок свою шевелюру
Лето
Отпуск был длинный, полтора месяца. У жены как у учительницы, у него - по воспоминаниям, брал за свой счёт. Любил ездить семьей в Крым, дикарями. Ездили и по берегу Кавказа.
В Крым вело две дороги. Одна напрямик к Симферополю, однополосная, полностью забитая. Вторая – шла как-то через юг, через Воронеж, и была как пустыня в Аризоне. Ни бензоколонок, ни души. С сыном на последнем повороте заливали полный бак, брали пять канистр бензина и долго-долго ехали по ней.
В старости – проводил лето на даче, с семьей.
Отпуск был длинный, полтора месяца. У жены как у учительницы, у него - по воспоминаниям, брал за свой счёт. Любил ездить семьей в Крым, дикарями. Ездили и по берегу Кавказа.
В Крым вело две дороги. Одна напрямик к Симферополю, однополосная, полностью забитая. Вторая – шла как-то через юг, через Воронеж, и была как пустыня в Аризоне. Ни бензоколонок, ни души. С сыном на последнем повороте заливали полный бак, брали пять канистр бензина и долго-долго ехали по ней.
В старости – проводил лето на даче, с семьей.
Из воспоминаний родственников
Авто
Водить обожал. Даже когда зрение резко упало. Благо это случилось только в последние годы.
Водить обожал. Даже когда зрение резко упало. Благо это случилось только в последние годы.
Из воспоминаний родственников
Документ времени. Запрос из 90-х.
Сайт
Этот сайт начал складываться благодаря ахматоведу Ольге Ефимовне Рубинчик. Ольга Ефимовна заинтересовалась биографией Алева Шакировича, написала и задала верные вопросы. Они натолкнули на рабочий подход к поиску информации и пониманию, что есть смысл сделать сайт. И потому Ольге Ефимовне выражается огромная признательность.
Этот сайт начал складываться благодаря ахматоведу Ольге Ефимовне Рубинчик. Ольга Ефимовна заинтересовалась биографией Алева Шакировича, написала и задала верные вопросы. Они натолкнули на рабочий подход к поиску информации и пониманию, что есть смысл сделать сайт. И потому Ольге Ефимовне выражается огромная признательность.
Из воспоминаний родственников
Рецензия на книгу Карла Сэндберга "Избранная лирика. Перевод с английского. М. "Молодая гвардия". 1975. В. Широкова (Википедиа, Век Перевода, hrono.ru)
Широков
Виктор Александрович
Виктор Александрович
поэт, прозаик, переводчик, эссеист, литературовед, литературный критик
В. Широков. Рубрика "Издано в СССР" // Литературное обозрение. – 1976. – Выпуск № 4 C. 97
[...]
"Большая работа проделана составителем, одним из переводчиков и автором предисловия к сборнику А. Ибрагимовым. Бережно перенесены в сборник уже ставшие классическими переводы И. Кашкина и М. Зенкевича. Авторы новых переводов старались донести до читателя своеобразие поэзии К. Сэндберга, её демократический гуманистический дух"
[...]
"Большая работа проделана составителем, одним из переводчиков и автором предисловия к сборнику А. Ибрагимовым. Бережно перенесены в сборник уже ставшие классическими переводы И. Кашкина и М. Зенкевича. Авторы новых переводов старались донести до читателя своеобразие поэзии К. Сэндберга, её демократический гуманистический дух"
[...]
Самолетики
Возможно, был в школе в авиакружке. Делал с сыном небольшие (20-30 см) самолетики из бамбуковых палочек. Крылья делались не из папиросной бумаги, а вместо того на воду наливалось что-то вроде нитроцеллюлозы, и снималось это рамкой, с превеликой осторожностью. Получалось что-то вроде тончайшей пленки, которую надевали на крылья. Мотор делался из резинового жгута, обмотанного вокруг стержня. А.Ш. это всё очень любил, и с сыном запускал такой самолетик в длинном коридоре на Каланчевской. Самолетик летел, а потом снова садился.
Также очень любил с сыном собирать покупные модельки самолетов - как современные, но из деревянных палочек.
Ещё очень любил воздушных змеев. В них понимал хорошо. Змеи делал с сыном всяческие - чуть ли не до двух метров, и разнообразных форм - восьмигранные, трехгранные.
Возможно, был в школе в авиакружке. Делал с сыном небольшие (20-30 см) самолетики из бамбуковых палочек. Крылья делались не из папиросной бумаги, а вместо того на воду наливалось что-то вроде нитроцеллюлозы, и снималось это рамкой, с превеликой осторожностью. Получалось что-то вроде тончайшей пленки, которую надевали на крылья. Мотор делался из резинового жгута, обмотанного вокруг стержня. А.Ш. это всё очень любил, и с сыном запускал такой самолетик в длинном коридоре на Каланчевской. Самолетик летел, а потом снова садился.
Также очень любил с сыном собирать покупные модельки самолетов - как современные, но из деревянных палочек.
Ещё очень любил воздушных змеев. В них понимал хорошо. Змеи делал с сыном всяческие - чуть ли не до двух метров, и разнообразных форм - восьмигранные, трехгранные.
Из воспоминаний родственников
О К. Сэндберге и переводах его стихотворений. Феликс Лурье (википедиа)
Лурье
Феликс Моисеевич
Феликс Моисеевич
Историк, библиограф, писатель
Ф. Лурье. "Я верю в судьбу человека" // Иностранная литература. – 1978. – Выпуск № 2 C. 202
[...]
"Сэнбергу, можно сказать, повезло: его переводили на русский язык хорошие поэты разных поколений: И. Кашкин, М. Зенкевич, Б. Слуцкий, А. Сергеев, А. Ибрагимов, В. Рогов и другие."
[...]
"Сэнбергу, можно сказать, повезло: его переводили на русский язык хорошие поэты разных поколений: И. Кашкин, М. Зенкевич, Б. Слуцкий, А. Сергеев, А. Ибрагимов, В. Рогов и другие."
[...]
Рецензия на книгу Кальки "Шум волн" Владимира Макаренко (википедиа, Институт классического востока и античности ВШЭ)
Макаренко Владимир Афанасьевич
Лингвист, востоковед, к.ф.н.
Макаренко В. Шум волн гнева народного // Иностранная литература. – 1971. – Выпуск № 10 октябрь 1965
[...]
Роман "Шум волн", затронувший столь разные стороны индийской жизни и показавший индийцев в один из самых ответственных периодов их истории, во много поможет советским людям понять и сегодняшнюю Индию.
[...]
"хочется отметить хорошее в целом качество перевода столь сложного произведения."
Роман "Шум волн", затронувший столь разные стороны индийской жизни и показавший индийцев в один из самых ответственных периодов их истории, во много поможет советским людям понять и сегодняшнюю Индию.
[...]
"хочется отметить хорошее в целом качество перевода столь сложного произведения."
Официальный сайт переводчика и поэта Алева Ибрагимова
